Среди тысячи слов - Эмма Скотт (2020)

Я ехал по обледенелым дорогам так быстро, как только мог, прочь от свалки на краю города, по главной улице и через весь Хармони, в старшую школу Джорджа Мэйсона. Я заехал на парковку, потом быстро прошел в здание, согревая пальцы дыханием. Тепло внутри немного смягчило мое раздражение. Когда я ко всем чертям выберусь отсюда, я уеду туда, где никогда не идет снег. Голливуд бы подошел, но я хотел бы больше выступать на сцене, чем сниматься в кино. Или я добьюсь успеха в Нью-Йорке, а там снег может идти сколько хочет. У меня все время будет работать обогреватель, и мне не придется даже думать о цене.

Я прошел по пустому коридору на первый урок английского мистера Полсона. К счастью, Полсон был немного рассеянным – он все еще возился на своем рабочем месте, и я прошмыгнул мимо него, глядя вперед и игнорируя одноклассников. Я собирался добраться до парты в третьем ряду, где всегда сидел.

Какая-то девушка заняла мое место.

Умопомрачительно красивая девушка в дорогом пальто с фонтаном светлых волнистых волос, рассыпанных по спине. И сидела она на моем чертовом месте.

Я встал над ней, глядя сверху вниз. Обычно этого хватало, чтобы заставить кого-то убраться ко всем чертям с моего пути. Но эта девушка…

Она взглянула на меня своими глазами, бледно-голубыми, как топазы, и на ее лице заиграла вызывающая ухмылка, не соответствующая тяжелой печали в глазах. Ее взгляд метнулся к пустой парте рядом, она вскинула бровь.

– Все хорошо, мистер Пирс? – спросил мистер Полсон, стоя у доски.

Я продолжал смотреть на девушку. Она отвечала тем же.

Я фыркнул и уселся на пустой стул слева от нее, выставив ноги в проход. Дуг Кили, капитан футбольной команды, в двух партах от меня, что-то прошипел сквозь зубы, чтобы привлечь внимание Джастина Бейкера. Джастин, бейсболист, огляделся. Дуг кивнул подбородком на новенькую, приподняв брови, и проговорил одними губами «секси».

Джастин произнес в ответ:

– Горячая.

– Ладно, класс, – мистер Полсон стоял у доски. С начала урока, с восьми, прошло всего несколько минут, а он уже успел испачкать мелом клетчатые штаны. – Уверен, вы все хорошо отдохнули на каникулах. У нас, в Джордже Мэйсоне, новая ученица. Пожалуйста, горячо поприветствуйте ее от имени «Бунтарей Мэйсона» – Уиллоу Холлоуэй. Она приехала к нам из самого Нью-Йорка.

«Нью-Йорк».

Класс зашумел, и все повернулись, чтобы взглянуть на Уиллоу. Несколько рук поднялись в вежливом приветствии. Тут и там послышались невнятные «привет». Только Энджи МакКензи – редактор ежегодного школьного альбома и королева отряда гиков – одарила ее искренней улыбкой, на которую Уиллоу не ответила.

Она выдавила хриплое «привет», от которого по спине у меня побежали мурашки. Уиллоу Холлоуэй была похожа на свою тезку – красивая, хрупкая и плачущая[5]. Не снаружи, а внутри. Мартин Форд научил меня составлять представление о людях, основываясь на их языке тела, а не словах и действиях. Эта девушка показывала людям далеко не всю себя. Наши взгляды встретились, ее выдали глаза.

«Конечно, она грустна, – подумал я. – Ей пришлось променять Нью-Йорк на Хармони, чертов штат Индиана».

– Об-жи-га-ю-ще, – прошептал Джастину Бейкеру Дуг, растягивая слово по слогам, и Джастин широко улыбнулся.

«Чертовы качки».

Но они не ошиблись. Весь урок мои глаза устремлялись к Уиллоу Холлоуэй, хотя я ясно осознавал, какими противоположностями мы были. Она не была идеально ухоженной – непокорные длинные и густые волосы были немного взлохмачены. Но ее ботинки и джинсы явно были недешевыми. Овальное лицо было гладким и фарфоровым, словно она ни дня в жизни не провела под суровым солнцем или на кусачем ветру. И этим утром она была, казалось, на добрых два года младше меня.

«Слишком юная», – подумал я, хотя мой взгляд запнулся на ее груди под кашемировым свитером и застрял там. А мои руки чесались коснуться этой массы волос, говорящих «я только что выбралась из кровати».