Среди тысячи слов - Эмма Скотт (2020)

– Этот бред закончится сегодня ночью. Ты больше не станешь с ним видеться. Никогда, – он резко выдохнул, пробежав рукой по редеющим волосам, довольный собой. – Ранее я был опечален, Реджина, но теперь я рад, что мы переезжаем. Учитывая обстоятельства, думаю, именно это нам и нужно.

– Переезжаем? – спросила я.

– Да. Мистер Уилкинсон хочет, чтобы я занялся нашими канадскими операциями. Мы переезжаем в Эдмонтон в начале июня.

Я всхлипнула. Потом у меня вырвался смешок.

– Канада? – я снова засмеялась. – Нет.

– Да.

Смех превратился в новые всхлипы.

– Нет. Мы снова не переедем. Я не могу…

– Ты можешь и переедешь.

– Нет, – ответила я, поднимаясь на трясущихся ногах. – Я останусь здесь. Я могу жить с Энджи, пока мне не исполнится восемнадцать. Я никуда не поеду.

– Поедешь. И больше не увидишь этого Айзека.

– Ты не можешь так поступить. Не можешь остановить меня. Когда мне исполнится восемнадцать…

Папа схватил меня за плечи.

– Я твой отец, черт возьми, и последнее слово за мной. Ты с ним покончила. Если я услышу, что ты напишешь ему хоть сообщение, я устрою его арест за интимные отношения с несовершеннолетней, и весь мир об этом узнает. У Голливуда сейчас нулевая толерантность к сексуальным хищникам. Какой бы шанс начать карьеру у него ни был, по твоему мнению, он будет уничтожен. Я использую все доступные мне ресурсы, каждый контакт с прессой, каждую веревочку, за которую могу потянуть…

«…волью яд в их уши…»

– Когда я закончу, он не сможет получить работу даже в Макдоналдсе Лос-Анджелеса, не говоря уже о фильме.

– Почему? – воскликнула я хриплым шепотом. – Зачем тебе такое делать с ним? Со мной?

К моему изумлению, глаза отца наполнились слезами, и его хватка ослабла.

– Потому что я люблю тебя, – сказал он.

Я покачала головой.

– Ты не…

– Уиллоу, послушай меня. Я знаю такой тип людей. Я и раньше их видел. Я спасу тебя от целой жизни боли. Алкоголизм передается по наследству. Это лишь вопрос времени, когда неудача утащит Айзека на дно и он потащит тебя за собой. – Он всхлипнул, и голос зазвучал тверже. – И будь я проклят, если просто позволю этому произойти. Это для твоего же блага. У меня есть опыт. Я вижу общую картину. Ты – нет, потому что тебе семнадцать и ты думаешь, что влюблена.

Он отпустил мои плечи, отбросив меня, и все, что я чувствовала и хотела, так же легко, как если бы задул свечу.

– Что насчет пьесы? – выдавила я. – Мне было нужно… всего одно представление.

Он покачал головой.

– Нет, пока он там.

– Всего один спектакль? – попросила я. – Пожалуйста? Потом он… он уедет, и это… будет конец. А мы переедем, – я всхлипнула, икнув. – Папа, я обещаю, я… исправлюсь.

Наконец, заговорила мама, голосом тонким, как ниточка.

– Дэн, пусть выступит. Она так усердно работала. Месяцами.

Желваки отца снова задвигались. Гнев вытекал из него, напряжение ночи сменялось усталостью. И, возможно, жалостью.

– Премьера, – сказал отец. – Выступишь на премьере, и все, Следующие два дня ходишь только в школу, а потом домой. Больше никуда не ходишь.

– Ладно.

– В пятницу мы отвезем тебя в театр и потом домой. Вот так. После пятницы ты больше не увидишь Айзека Пирса. Или произойдет все, о чем я говорил.

Я кивнула, ощущая, что во мне что-то почернело и съежилось. То, чем гордилась бы моя бабушка.

Я хваталась за фитиль, но уже почти ничего не осталось.

Глава тридцать четвертая

Айзек

Три дня Уиллоу не отвечала на сообщения. Когда я звонил ей, никто не брал трубку. Утром в четверг я ходил взад и вперед по гостиной Фордов, раздумывая, не заехать ли в школу по пути в больницу. Марти советовал этого не делать.

– Если считаешь, что она молчит из-за отца, – сказал он, – держись подальше от школы.