Анабиоз - Илья Бушмин (2015)

Сергей покачал головой. Он выглядел, словно оглушенным. Именно с таким видом он разгружал фургон с картошкой, когда три часа назад я увидел брата впервые с момента его исчезновения. Именно с таким видом он смотрел на меня сейчас. С таким видом он смотрел теперь и на окружающий мир. Сергей не видел себя в этом мире, потому что понятия не имел, кем он являлся – и для себя самого, и для мира.

– А родители? Как их зовут?

– Владимир. И Мария. Владимир и Мария Роговы. – я поколебался, сомневаясь, стоит ли об этом говорить. Но все же сказал: – Отец умер. Пару недель назад.

– Вот как.

Сергей посмотрел на меня, будто ожидая, что я подскажу ему, как себя вести. Когда умирает отец – это всегда плохо. Но как быть, если о существовании этого отца пять минут назад ты даже не догадывался?

– Он здорово сдал, когда ты исчез. А у него итак было больное сердце. Оно его и подвело в конце концов.

– Понятно. Это… плохо.

– Ты был его любимым сыном.

– А ты?

Я не стал отвечать. Сергей отложил листовку и сложил руки, не зная, что делать.

– Значит, у меня есть девушка.

– Женя.

«Я с ней переспал. А еще она беременна от тебя. Ты ее не помнишь, но она изменила тебе, и она носит твоего ребенка». Есть вещи, которые лучше не говорить.

Мне захотелось курить. Я кивнул на балкон, доставая сигареты, и вышел. Крохотный балкончик – выпирающая бетонная плита и металлические прутья ограждения – выходил на улицу. Квартира была на третьем этаже третьего же подъезда. Вид был далек от совершенства. Погруженная в вечерние сумерки пустынная территория рынка и унылая пустая улочка. На углу дома кто-то стоял. Мне показалось, что он смотрит на меня, но через секунду темный силуэт испарился. Снова чертова паранойя. Учитывая дикие события последних еще более диких дней, ничего удивительного.

Я закурил и принялся думать, что делать дальше.

Минутой позже ко мне присоединился Сергей.

– Я хотя бы не курю?

Я усмехнулся.

– Нет. Ты очень правильный.

– Вообще ничего не помню, – сказал он. – Никаких проблесков. Это так странно. Как-будто меня заново родили. Я уже умею говорить, читать, знаю, что Земля круглая, и все остальное, что положено знать. Есть какие-то сведения о мире вокруг. Только о себе самом нет ничего.

– Паршиво.

Ставший навечно оглушенным брат неуверенно кивнул.

– Я пришел в себя в каких-то кустах. Встал. Голова кружится, во рту соленый вкус. Кровь. Голова тоже в крови. Кусты, трава, а рядом какие-то рельсы. А чуть дальше – здание вокзала. Так и написано: «Вокзал». Как я там оказался? В каком я городе? Кто я вообще такой? Это… это почти паника.

Я вздохнул. И обнял брата за плечи.

– Все вернется. Рано или поздно память вернется. Так должно быть. Мы сделаем все, чтобы ты вспомнил. Приедем домой, в твою комнату. Увидишь мать. Фотографии наши детские. Все будет хорошо, Сергей. Не переживай и не волнуйся, хорошо? Главное, что я нашел тебя. Теперь ты не один.

Мне все еще не верилось. Еще утром, говоря по телефону с Женей, я допускал, что никогда не найду брата. И вот через какой-то десяток часов мы стоим на балконе и разговариваем.

– А… мать. Какая она?

– Испуганная.

– Что?

– Долгая история. Ты сам все поймешь, когда услышишь ее голос. Но придется набраться терпения. Она заикается, когда волнуется. А волнуется она всегда, когда говорит по телефону. Так что может так получится, что разговора и вовсе не получится. Хочешь, позвоним ей прямо сейчас?

Сергей напрягся.

– Не знаю даже. Что я скажу?

Хороший был вопрос. Даже сейчас Сергей умел задавать хорошие вопросы. «Здравствуйте, женщина. Мне сказали, что меня зовут Сергей, и что я ваш сын. Что добавить, понятия не имею».