Если можешь – прости - Анна Дубчак (2016)

– Тебе? Серьезно?

– Ну да. Она решила, что так будет правильнее. Но заправляет там всем Миша, сам скоро все увидишь.

– В смысле?..

– Понимаешь, – Виолетта взяла его под руку, и они вместе направились к парадному крыльцу ресторана, – на Мишу оформлять ресторан было бы опасно для него же, это я уже тебе объяснила. Бабуля моя здесь тоже как бы ни при чем, зато, если бы любопытные чинуши решили проверить, откуда у моей бабушки такие деньжищи, чтобы выкупить у Иванова это ресторан…

– Так, постой… Так все-таки он успел подписать все бумаги перед смертью?

– Ну конечно! Иначе какой смысл был бы в его убийстве?

– Ладно, хорошо, твоя бабуля перед тем, как поручить своим людям убить Иванова, заставила его подписать купчую. Господи… – Он вдруг остановился, чтобы перевести дух. Он не узнавал себя. И с каких это пор он с такой легкостью говорит об убийствах? – Виолетта, постой… Ты серьезно?

– Ты об убийстве Иванова?

– Ну да… У тебя нигде ничего не ёкает при слове «убийство»? Для тебя убийство человека ничего не значит?

– Почему же, я вполне нормальный человек, просто иногда и нормальные люди совершают убийство, приговаривают негодяя к смерти. В этом я просто уверена. Вот так и Иванов. Ты считаешь его человеком, а я – убийцей, страшным человеком, который, еще проживая в Якутии и занимаясь мошенническими делами, связанными с воровством алмазов, убил целую семью, мужа, жену и маленького ребенка… Взрослых он убил потому, что они оказались свидетелями его преступления, а ребенок просто был дома… Потом Иванов, сколотив себе капиталец на ворованных алмазах, отправился за границу, в Швейцарию, где познакомился с человеком, которому этот дом, – Виолетта махнула рукой на ресторан, – принадлежал до того, как родители Зелькина купили его для того, чтобы превратить в заведение. Он удушил его в собственной постели, после чего приехал в Москву и принялся за реализацию своего плана по отжатию этого особняка у Зелькиных.

– Не понимаю…

– Брр… Холодно, пойдем уже, там расскажу…

Петр, не успевший осмыслить услышанное, покорно пошел следом за Виолеттой. Перед глазами его стояла картина: рыжий, со злыми глазами Иванов, душит мужчину в постели…

25. Виолетта

В Клюшниково, куда бабушка привезла меня после всех событий, было тихо и спокойно, так, как это и было в моей прежней жизни.

– Хватит уже тебе слоняться по чужим квартирам, пошатущая, – ворчала бабушка, вручая мне полотенце и отправляя в баню. – Иди, и я сейчас подойду, вот только мед возьму, маски с тобой будем делать…

В бане, в тепле, рядом с бабушкой, я и душой как бы оттаяла, и все, что произошло со мной в те несколько дней, что я разбогатела на несколько миллионов евро (а потом благополучно потеряла их), показалось мне сном.

– Ба, я такого наколбасила… – сказала я, чувствуя, как сухой пар выбивает из меня всю дурь. – Сама не знаю, как все получилось… никого раньше не убивала, а вот Иванова точно пристрелила бы, я это точно знаю. Скажи, это кровь во мне говорит?

– Может, и кровь. А может, ты просто справедливый человек, и тебе нужно было быть судьей, а не скорняком.

– Ты шутишь?

– Нет, не шучу, – мы вышли из парной в предбанник. Бабушка протянула мне баночку. – На вот, намажь лицо и грудь медом… Будешь как шелковая.

Бабушка сидела напротив меня, закутанная в простыню, и вдруг увидела, что она вовсе и не старая, что кожа у нее не морщинистая, да и фигура статная. Я вспомнила, какой увидела ее в «зеркальной» квартире в Денежном переулке, куда меня выдернули, чтобы вправить мозги да накормить пирожками.

– Ба, у тебя, оказывается, такие серьги есть, помнишь, ты приезжала ко мне…