Ты у меня под кожей - Юлия Резник (2021)

Я тру одну ногу о другую, ругая себя за несобранность, и киваю:

— Мило.

— Располагайся. Я на минуту отлучусь. Вымою Машке руки, а то где только они не были.

Когда широкая спина Орлова скрывается за дверью ванной, я прохожу в кухонную зону. Падаю на барный стул и прячу лицо в ладонях. Это какой-то сюр… Сумасшествие чистой воды. Я не знаю, как в нем уживаются два настолько разных человека. Серый кардинал, координирующий работу, может быть, всех спецслужб, и… Машин дядюшка. Даже то, что он позволяет мне коснуться этой части своей жизни — странно. Очень странно. В его деле так не принято поступать.

— Я слушаю, — говорит он, вернувшись в комнату.

— А Маша где?

— О ней не беспокойся. Ты же пришла обсудить возникшую вокруг твоего отца ситуацию?

Не совсем, но с чего-то же нужно начать?

— Да.

— Я не могу сказать тебе ничего, кроме того, что уже известно адвокату Ивана Сергеевича.

— Черта с два ты не можешь!

Удивленный моей вспышкой Ринат чуть приподнимает брови. Его взгляд соскальзывает, задерживается на моих губах и опускается ниже. Прямо к моей яростно вздымающейся груди. Означает ли это, что он все еще заинтересован? Быстрым движением языка прохожусь по губам. И плотнее сжимаю бедра. Какая я дура все-таки! Не следовало мне спешить. Нужно было и впрямь заехать домой. Принарядиться. Накраситься, чтобы скрыть рану в уголке рта и тени под глазами, выдающие возраст.

— Ты можешь все.

Так же медленно его взгляд возвращается к моим глазам.

— Боюсь, ты слишком преувеличиваешь мои возможности.

— Да брось, Орлов. Все знают, кто у вас решает такие вопросы.

Он ничего не отвечает. Просто смотрит. Так… внимательно, будто посредством глаз препарирует мои мысли.

— И в чем, по-твоему, мой интерес?

— Интерес? — бормочу, словно под гипнозом.

— Да. Почему я должен тебе помогать?

Я уверена — он давно уже знает, что я решила ему предложить. И от того его губы брезгливо кривятся, прежде чем он успевает вернуть на лицо маску невозмутимости. Я себя почти ненавижу в этот момент. Стыд бьет наотмашь огненной плетью. Вся моя бравада растворяется, исчезает. Будто оправдываясь, я умоляюще шепчу совсем не то, что планировала:

— У отца сердце. Случись что — в камере он вряд ли получит необходимую помощь.

Орлов молчит. Молчит так долго, что я, собравшись с силами, сама подставляюсь под перекрестный огонь его глаз. И в тот момент ломаюсь, не выдержав их чудовищной мощи.

— Пожалуйста, — шепчу, облизав губы, — я для начала прошу не так много. — Хватаю его руку, глажу. Отец — это все, что у меня есть. И, если честно, сейчас я жалею себя. Не его. Ведь если с ним что-то случится, я останусь совершенно одна. А у меня и так немного причин держаться за эту жизнь. Отец, считай, самая стоящая.

— Ты что… ты мне себя предлагаешь?

В его голосе мне слышится металл. Я уже сломлена. И терять мне нечего. Даже гордости не осталось.

— Ты же всегда обо мне мечтал.

Ринат откидывается на спинку барного стула. Складывает на груди руки, не сводя с меня колючего злого взгляда. Да… Я не ошиблась. Он по-настоящему зол. Он, может быть, даже в бешенстве. Просто не показывает этого, прекрасно владея собой. На руках выступают мурашки. Я натягиваю рукава на ладони и ежусь.

— С того времени утекло много воды. И как бы тебе сказать, чтобы не обидеть? Моя мечта значительно поблекла.

Наотмашь. Почти смертельно. Что ж… я заслужила. И прав он. Прав, господи, зачем ему сорокалетняя тетка на пять лет старше? Я не просто дура. Я жал-ка-я. Жалкая дура. Худшей смеси вряд ли найти.

— Хотя бы выпусти его под домашний арест. Пожалуйста.