Чужая страна - Чарльз Камминг (2015)

– Когда я возвращаюсь домой, особенно после такой долгой поездки, как эта… если это бывает ночью, то я первым делом иду в их спальню. Иногда я просто сижу там и смотрю на них, минут пять или десять. Это меня успокаивает. Меня как-то обнадеживает, что в моей жизни есть нечто гораздо большее, чем моя материальная озабоченность или мелкие проблемы. Этот дар судьбы – мой сын, моя дочь – он каждый раз возрождает меня заново. – Чтобы подчеркнуть последнюю фразу, Том использовал арабское слово: tajdid. – Это очень трудно объяснить тому, у кого нет маленьких детей. Дети дополняют тебя, делают целым человеком. Не жена, не муж, не любовник или любовница. Дети. Они спасают тебя от самого себя.

Аким вытащил из кармана платок и вытер рот. Ему предложили шоколадное печенье, и он съел три штуки за одну минуту. Том все еще не понимал, работает его тактика или нет.

– Твои родители живы, Аким?

– Моя мать умерла. – И прежде чем Том успел задать второй вопрос: – Отца я никогда не знал.

Это был счастливый случай, и Том тут же за него ухватился:

– Он бросил твою мать?

И снова молчание Акима оказалось красноречивее всяких слов.

– Как я понимаю, тебе было бы не очень интересно встретиться с ним сейчас?

По телу Акима как будто пробежала волна, как в танце.

– Ни за что, – гордо сказал он, однако Тому показалось, что в его глазах мелькнула мольба, дикая надежда, что МИ-6 вдруг представит ему отца.

– Но у тебя есть семья здесь, во Франции? Братья, сестры, двоюродные?

– Да.

Том секунду помолчал. Он хотел, что Аким подумал о них, вспомнил смеющуюся, как на фото в мобильном, племянницу, больного дедушку в больнице в Тулоне.

– Мать Франсуа Мало, моя коллега, отдала его на усыновление, когда ей было всего двадцать лет. С тех пор она никогда не видела своего ребенка. Даже мне, отцу, трудно это вообразить. А между матерью и ребенком куда более глубокая связь. Она никуда не девается с годами, это как пуповина. Люди, на которых ты работаешь, хотят сыграть на самом главном из человеческих чувств, на самом хорошем, что в нас есть. На любви матери к ребенку. Ты понимал это, когда согласился на это задание?

Аким смахнул крошку с подбородка и уставился на пол. Том почувствовал, что настал подходящий момент.

– Я хочу сделать тебе предложение. Через два часа в номер Венсана Севенна в отеле «Лютеция» постучится горничная. Ей никто не ответит. Она решит, что постоялец спит, и оставит его в покое. Еще через пару часов она придет снова и обнаружит его тело. Трое моих коллег видели, как ты входил в отель незадолго до убийства месье Севенна. Французские власти почти наверняка изымут видеозапись с камер наблюдения отеля, где есть ты. Конечно, меньше всего на свете они захотят поднимать шум. Но если вдруг они захотят предъявить кому-нибудь обвинение… если, скажем, разгорятся страсти и британская сторона раздует скандал вокруг похищения и убийства Франсуа Мало… короче, если Парижу понадобится козел отпущения, то мы сможем их убедить дать записям ход. А может быть, у нас появится желание предоставить в их распоряжение аудио– и видеозаписи и этой самой беседы, которую мы ведем вот уже два часа.

Аким быстро взглянул на потолок, потом на дверь и окно, как будто пытался разглядеть камеры и микрофоны, о которых говорит Том.

– Теперь ты понимаешь, в какой ты ситуации? Этот человек, – он кивнул на Драммонда, – работает в британском посольстве в Париже. В течение двенадцати часов ты сможешь оказаться в номере отеля возле аэропорта Гэтвик. В течение суток он организует тебе новый паспорт и вид на жительство в Великобритании. Скажи мне то, что я хочу знать, и мы о тебе позаботимся. Я не считаю, что ты виноват в случившемся. Я не вижу в тебе врага, Аким. Я вижу в тебе жертву.