Следствие ведут знатоки - Ольга Лаврова, Александр Лавров (2017)

При входе в гостиницу швейцар приветствует Катерину с оттенком фамильярности — видно, что она успела стать тут привычной.

Пока девушка поднимается в номер, Коваль кончает бриться. На стук выходит из ванной.

Катерина бросает сумочку, папку и повисает у него на шее.

— Босс прислал документы.

Перелистав папку, Коваль ее захлопывает:

— Опять не все! Твой босс…

Катерина зажимает ему рот и пишет на листке бумаги: «В номере микрофон». Это с ее стороны отважный поступок, она с тревогой ждет реакции Коваля.

— Пойдем пообедаем, — говорит он с обычным своим непроницаемым видом.

По пути в ресторан — в коридоре, в лифте — Катерина спешит повиниться и оправдаться:

— Макс, я его в первый день поставила, этот микрофон проклятый! Я же не знала, как что у нас будет… Я совершенно не ожидала… Думала, мне будет все равно… Если снять — сразу заметят… Меня за тем и послали — микрофон поставить…

— Знаю я, знаю, не волнуйся.

— Знаешь?! — ахает Катерина и умолкает довольно надолго, только все старается поймать его взгляд и понять, как же он все-таки оценивает ее поведение. Ей казалось, что если она с ним спит, то более или менее его понимает. Что — за исключением всяких там деловых обстоятельств — по-человечески он для нее вычисляем. И вот те на!

Уже сидя за столиком, снова раскрывает рот:

— Ты все время знал? И не сказал ничего, не обругал?.. Почему ты такой добрый?

— Я не добрый, — усмехается Коваль. — Я умный. Чего хочет твой босс?

— Не знаю… Макс, ты делаешь что-то опасное?

— Надеюсь, нет.

— Имей в виду, босс — страшная сволочь.

Разговор прерывается официантом, принесшим меню, Катерина передает его Ковалю, и тот делает простой заказ: оба лишены гурманства. Когда они остаются опять одни, девушка заводит речь о том, что уже дня три ее занимает, и для начала спрашивает несмело:

— Макс, ты… скоро уедешь?

— На днях.

— Возьми меня с собой.

— Зачем? — удивляется Коваль и, видя ее горькое разочарование, смягчает отказ: — Там ничего хорошего.

— Но там ты!

В Вене Катерина Ковалю не нужна, упаси Бог подавать ей какие-то надежды. И Коваль отзывается после паузы:

— Ты еще девочка совсем. Все у тебя будет.

— До тебя я даже не знала, что чего-то бывает!

Коваль смотрит на нее задумчиво, словно бы издалека: вот теперь и глаза у нее Вероникины… как странно устроена жизнь.

Ландышева не оставляет идея разобраться с Авдеевым старым испытанным средством. Если не миновать третейского суда, то хоть обезопасить себя отчасти.

Руслан приводит ему здоровенного парня, типичного «братка»:

— Босс, вот этот парень.

Ландышев придирчиво его оглядывает.

— В целом смотрится, — одобряет он. — Как звать тебя, мальчик?

— Амбал.

— Это кликуха. А имя есть?

— Имя трудное. Вениамин.

— Ничего, выговорю. Задача такая, Вениамин. Есть один человек. Он… неправильно со мной права качает. Надо объяснить, что это он напрасно. По глупости. Ясно?

— Сделаем.

— Ну и умница. У нас, понимаешь, есть между собой конфиден… секретный такой документ. Так чтоб он его не вздумал кому показывать.

— Сделаем.

В кабинете Авдеева посланец демонстрирует хорошую слуховую память.

— Есть один человек, — повторяет он слова Ландышева, — и ты с ним неправильно права качаешь. Вот.

Авдеев слушает его, стоя за столом.

— Ландышев, что ли?

— Это ты напрасно делаешь, понял? По глупости.

— Замечательный разговор, — усмехается Авдеев. — Что-нибудь еще?

— Еще чтоб секретный документ никому не показывал! Вот. А то будут неприятности, — Амбал вытаскивает пистолет и собирается помахать им перед носом Авдеева.

Тот одним рывком перемахивает через стол, скручивает парня, вышибает пистолет, волочет к двери. Ногой ее открывает. Ругается:

— Отморозок козлиный! Скажи хозяину, чтоб сопли тебе утер!