Следствие ведут знатоки - Ольга Лаврова, Александр Лавров (2017)

Артамонов сорвал лопух и стер плевок, который угодил на чемодан как раз под ручкой. Лопух пыльный, по коже и блестящим замкам размазалась грязь. Артамонов вынул платок и под горький, отрывистый говор председателя машинально тер и тер чемодан.

Потом они двинулись дальше. Выходка пьяного так покоробила Никитина, что он помолчал-помолчал и снова не выдержал:

— Рай! Простор!.. Деревня — это тебе не цветочки-грибочки. Это люди. Скот. Поля. Хлеб насущный! Ты полями ехал — много работают? От дурных денег все пошло вразнос!

— Ну что вы, Иван Тихоныч… а клуб почти построили…

— Что клуб, что клуб?! Вчера агроном уехал. Разлагайтесь, говорит, без меня к чертовой бабушке! Этой весной пять изб заколотили. Пропадает деревня!

Они остановились у «Волги», Артамонов бросил внутрь чемодан и сверток из баньки.

— Что ж теперь делать? — растерянно произнес он. — Закрыть лавочку?

— Теперь закроешь! Я попробовал, а мне говорят — во! — Никитин сложил из пальцев решетку. — Твои хозяева. Удивляешься?

Послышался женский крик:

— Тихоныч! Тихоныч!

— Здесь я! — гаркнул Никитин.

Подбежала запыхавшаяся женщина:

— Опять электричества нет, дойка стала!

— А движок на что?

Женщина в отчаянии подняла сжатые кулаки.

— Василий-механик пьяный! Запорол движок!

— А-ах он… — председатель сглотнул яростное ругательство. — Бей в набат! Всех баб на ферму — бегом! Доить вручную!

Женщина опрометью бросилась обратно.

Разноголосо, надрывно мычали коровы, и председатель слушал с искаженным лицом.

— Иван Тихоныч, я попробую движок?.. — предложил Артамонов. — Может, помогу?

Никитин смерил его презрительным взглядом: ты? городской пижон и белоручка? составитель фальшивых бумажек? ты мне починишь движок?!

— Спасибо уж, помогли: и клуб и коровник по последнему слову… А вот сейчас перегорит молоко — и пропало стадо, хоть под нож пускай!

Откуда ему знать, что никакой движок не проблема для мастеровитого Артамонова! А тот, пристыженный, растерянный, не решился настаивать.

Заученными, но странными движениями председатель вытряхнул из пачки папиросу и закусил зубами мундштук. И впервые по-настоящему видны его руки — мертвые кисти в черных перчатках. Протезы.

— Знал бы заранее, — сказал Никитин, прикуривая и близко глядя в глаза Артамонова, — на версту бы не подпустил! Поставил бы на горке пулемет против всей вашей породы — и до последнего патрона! До последнего!.. Жив только верой и надеждой: авось всякую погань — с корнем! А коли нет, то сел бы в твой красивый автомобильчик, закрыл глаза и не стал сворачивать. Мочи нет, понимаешь?! Все сворачивать… везде сворачивать…

Донесся звук набата — резкие тревожные удары по металлическому диску, подвешенному на столбе. Опустошенный своей вспышкой, председатель сделал «кругом» и, сутулясь, пошел назад.

Артамонов долго смотрел вслед. Потом оглянулся и увидел окружающее иначе, чем прежде. Неблагополучием веяло вокруг. Слепо таращилась из-за поваленного забора нежилая изба. А поодаль еще одна была забита свежими досками…

Артамонов приблизился к покинутому жилищу и испытующе, словно стараясь что-то до конца понять, заглянул через забор в пустой двор…

Наваждение рассеял автомобильный гудок. Грузовик с полным кузовом новых ящиков для старухи в баньке давал понять, что легковушка мешает проехать.

Артамонов возвратился к «Волге» и подал назад, освобождая путь грузовику.

А затем рванул с места и покатил, покатил, не разбирая дороги…

* * *

У невысокого забора, ограждающего территорию детского сада, стоят по одну сторону Игорек Артамонов, по другую — Снежкова. Перегнувшись через штакетник, она умиленно гладит ребенка по голове.