Парящая для дракона - Марина Эльденберт (2018)

— Хорошо! — Рин просияла. Подхватила со стола бокал с остатками веоланского, вскинула его: — Давай! За сдачу экзамена!

Я взяла свой стакан с соком, и выпила до дна. Благодаря танцующим зал разогрелся настолько, что пить хотелось невероятно. О веоланском Мист позаботился, а вот о простой воде — нет. Как назло, куда-то подевались все официанты.

— Давай потанцуем! — Рин хватает меня за руку и тащит за собой.

По дороге я успеваю отметить Саша, он скучает, то и дело косится на дверь, но уже сполз на стуле так, что его голова на уровне спинки.

— А где Аирана?

— Она, кажется, домой уехала.

— Кажется?

— Да, ее тошнит.

На танцполе еще жарче. Гораздо жарче, чем у столов, и у меня почему-то не получается слышать ритм музыки. Обычно я легко его ловлю (особенно на льду), но сейчас он какой-то рваный, и то и депо выпадает из басов в какие-то глухие шумы. Рин неожиданно зажимает рот руками и начинает проталкиваться к выходу, я шагаю за ней, когда меня притягивают к себе. Мист, кто бы сомневался.

— Руки убрал!

Это то, что я хотела сказать, но получается что-то вроде:

— Рук убр… — и очень тихо.

— Ты что-то сказала? Не слышу! — Мист прижимает меня к себе, я вижу потрясенный взгляд его девицы.

Кажется, последнее настолько четкое, что я ловлю краем ускользающего сознания — это именно ее взгляд, а потом меня прижимают к себе еще плотнее. Тело становится ватным, я почти падаю, но упасть мне не дают. Платье сползает с плеча, я чувствую, что все еще двигаюсь в рваном ритме, точнее, в том ритме, который задает Мист.

Горячие губы касаются плеча, скользят по нему, перед глазами все расплывается.

Я изо всех сил упираюсь ладонями в его грудь, но оттолкнуться не хватает сил.

Вокруг нас какое-то темное кольцо, которое вспыхивает искрами вспышек.

— Уберите… не надо…

Мой голос тонет в музыке, голосах и хриплом дыхании Миста.

А я тону в темноте. На этот раз она бесконечная, и я в нее падаю.

Падаю…

Падаю…

Падаю.

В себя я прихожу с трудом. Веки кажутся неподъемными, горло и губы сухие, а первая же попытка открыть глаза заканчивается диким головокружением, от которого мир начинает вращаться с немыслимой скоростью. Поэтому я их закрываю, жду, пока карусель остановится, и в это время слышу:

— …вы мне наконец скажете, что с ней?

— Пока анализы не готовы, на первый взгляд — типичная алкогольная интоксикация…

— То есть моя дочь попросту напилась?!

Вместо ответа доносится смущенное покашливание.

— Прошу прощения, ферн Хэдфенгер. Мне надо заняться анализами. Лаура вот-вот придет в себя… я вколол ей сильнодействующее средство, оно быстро нейтрализует токсины. Первое время может наблюдаться головокружение, тошнота и сухость в горле, но минут через десять-пятнадцать все симптомы должны пройти.

Хлопает дверь, ненадолго наступает тишина. В этой тишине я пытаюсь объять услышанное, что невероятно сложно, а карусель не желает останавливаться. Когда мне это почти удается, я вспоминаю еще и Миста, и его руки на своей пятой точке (кажется, было и такое). В этот момент снова хлопает дверь:

— Лаура! — Жесткий голос отца ввинчивается в сознание. — Лаура!

Я все-таки открываю глаза: если верить доктору, через десять минут мне должно стать лучше. Отец склоняется надо мной, вглядываясь в лицо, а потом цедит:

— Невероятно! Ты хоть понимаешь, что ты натворила?! — Ответить мне он не позволяет, продолжая мгновенно: — Снимки с тобой разлетелись по сети. Чем, спрашивается, ты думала, когда пила?!

Я открываю было рот, но он вскидывает руку:

— Молчи. Лучше просто… молчи.

Он выходит за дверь раньше, чем я успеваю хотя бы слово сказать в свою защиту. Поскольку слушать меня все равно некому, я поворачиваюсь на бок. Голова кружится уже чуть меньше, и это позволяет мне осмотреть свою спальню в поисках сумочки и телефона.