Вассал и господин - Борис Конофальский (2019)

— Обязательно. Если крепостных не будет, так свободные набегут, безлошадные да безземельные. Лошадок им купим, покос выделим, лужок какой дадим под козу, оброк честный положим, опять же, дозволим хворост собирать, глину жечь, запруды на ручьях под рыбу ставить, обязательно мужички набегут. А если скажем, что первые пару лет без барщины будут жить, так и много набежит. Лишь бы земля была не камень, да не болото.

— Думаешь, справимся? — спросил Волков в первый раз наверное, всерьез рассчитывая на своего слугу.

— Эх, господин, — растянулся в улыбке Еган, — вы думайте, как мечом махать да ведьм палить, а в мужицком деле я разуберусь. Всю жизнь им занимаюсь.

— Ладно, — Волков вздохнул и захлопнул сундук и запер его на ключ. — Давай спать, на рассвете встанем.

— Давайте, господин, — согласился слуга, — сейчас только вещи к прачке занесу и тоже лягу.

Он ушел, а кавалер запер дверь и завалился в кровать. Кровать была далеко не так хороша, как кровать, на которой он спал в Хоккенхайме. Но человеку, который много лет своей жизни проспал на солдатском тюфяке или на земле, и такая кровать — счастье. Хоть и волновался он, хоть и думал о завтрашнем дне, но заснул сразу, как и положено бывшему солдату.

Глава 2

На заре он просил себе завтрак в покои. Пригласил офицеров, а Максимилиана послал в замок, узнать, когда курфюрст его примет.

Еще в Хоккенхайме Волков безвозмездно выдал Рене и Бертье деньги, видя их бедственное положение. Он считал укором себе, что его офицеры ходят в разорванных солдатских башмаках и что колеты у них в локтях и на манжетах протерты. А на их шляпы он и вовсе смотреть не мог. Оттого и не поскупился, выдав им в подарок по пять талеров. Тогда денег у него были сундуки целые. Пока их попы не отняли. И если взрослый и взвешенный Арсибальдус Рене деньги потратил с толком и теперь выглядел вполне прилично, хоть и небогато, веселый и голосистый Гаэтан Бертье деньги потратил как минимум оригинально. Вместо нового колета, он купил себе рубашек с тончайшим кружевом, вызывающе красные сапоги выше колен и роскошный алый кушак. И теперь поверх растрепанных в нитки манжетов и воротника у него торчали роскошные кружева. А видавшие виды широченные зеленые панталоны никак не гармонировали с красными сапогом и кушаком алого шелка. Ничуть не смущаясь, этот диссонанс он решил с солдатской простотой, он напялил на себя свою кирасу. Рубленую и кое-где мятую, но начищенную до зеркального блеска.

Как ни странно, но Рене и Брюнхвальд также явились к завтраку в кирасах. Чуть подумав, Волков решил, что это даже неплохо. Он, конечно, пойдет на прием без доспехов, но эти кирасы подчеркнут этакую бравость его людей. Правда, наделся кавалер, что веселый Бертье не осмелится при герцоге надевать свою рваную шляпу.

И когда они ели молодой сыр, топленое молоко, белый хлеб и окорок, прибежал Максимилиан и рассказал им:

— Поначалу меня в замок не пускал сержант, — юноша с трудом переводил дух, — но как я сказал, что меня послали вы и что вас пригласил барон, так сразу пустили и сказали, где найти барона. Думал, барон еще спит, а он не спал, я ему сказал, что вы ждете дозволения герцога, а он сказал, что ждать не нужно, а нужно через час прийти к его обеденному залу, пока герцог завтракать будет, и тогда он вас представит.

— И все? — спросил Волков, чувствуя, что от волнения начинает гореть лицом.

— Нет, еще сказал, что вопрос ваш у него решен, — проговорил Максимилиан. — И чтобы вы не волновались. Сказал, что все будет по уговору.

— А что же за вопрос? — пылкий и шумный Бертье даже усидеть не мог на стуле, вскочил. — Ну, кавалер, расскажите!

Волков не говорил офицерам о награде, вернее, говорил, что награда будет, но не говорил им, какая именно. Даже Брюнхвальду, кажется, про землю не говорил.