Вассал и господин - Борис Конофальский (2019)

Он сразу узнал банкира Ренальди из дома Ренальди и Кальяри. И тот его тоже признал сразу. Банкир выходил из приемной канцлера, а Волков как раз стоял и ждал, когда его позовут. Банкир раскинул руки для объятий. Он улыбался и был заметно рад Волкову. Волков тоже был рад ему. Банкир не стал говорить о том, что совсем недавно он поднял аренду на дом, который кавалер у него арендовал. К чему обсуждать эти мелочи? Как и положено, Кальяри спросил про здоровье, про ногу Волкова. Покивал с сочувствием и вниманием, восхитился его подвигом в Хоккенхайме, о котором до сих пор еще в городе судачили, порадовался его статусу помещика, спросил, хорош ли лен, а потом как будто вспомнил и заговорил о другом:

— Друг мой, помните, вы просили меня разузнать, что сталось с вашими родственниками, с вашей матерью и сестрами?

— Помню, вы разузнали? — еще бы он не помнил, он даже денег на то банкиру давал, хоть и немного, но давал.

И банкир, начал говорить:

— Два дня назад получил корреспонденцию. Видимо, я огорчу вас и обрадую, друг мой. Наш представитель в Лютцофе нашел ваших родных, но матушки вашей, да примет ее душу Господь, среди живых уже нет. И одной сестры нет, старшей. Она с мужем и двумя дочерями померла от чумы. Но от нее остался сын двенадцати лет. Мальчик живет с теткой, она ваша младшая сестра, Тереза Видль, урожденная Фолькоф. У нее две дочери. А муж ее тоже помер, не от чумы, а от чахотки. Живут — бедствуют.

Держать все в уме, оперировать десятками страниц текста и цифр было для банкиров обычным делом. Имена, цифры, города — все это в голове. Только в голове, не все можно доверить бумагам. Ренальди, хоть был и не молод, не заглядывал в бумажку, когда рассказывал кавалеру о его семье, он словно выучил все это. И Волков удивился бы такой памяти, но ему сейчас было не до того. Он немного опешил от всего, что слышал.

Банкир говорил ему о каких-то людях, которых кавалер даже не помнил, по сути, и не знал, ну кроме матери. Разве можно немолодую женщину, которой уже тридцать лет, считать своей сестрой, если ты помнишь ее совсем маленькой девочкой и вспоминаешь с трудом? Можно ли считать родственниками каких-то детей, о существовании которых ты только что узнал? Близкими людьми? Оказывается можно. Хоть и чувствовал он себя сейчас странно. Оказывается, он очень хотел их всех увидеть. И единственную сестру и племянников. Тем более, если они бедствуют.

— Кавалер, вас ожидает Его Высокопреосвященство.

Волков обернулся — рядом с ним стоял немолодой монах.

Полная приемная людей, важные господа стоят, ждут, но монах приглашает именно его.

— Да-да, — говорит он монаху рассеяно и тут же говорит банкиру: — Друг мой, прошу вас немедля писать своему человеку, чтобы передал им денег и чтобы сестру мою и племянников отправил ко мне, в землю Ребенрее, графство Мален, в пределы мои, в поместье Эшбахт.

При этом он достал из кошеля пять талеров и протянул их банкиру.

Тот сразу взял деньги и ответил:

— Ни минуты не волнуйтесь, сегодня же письмо пойдет в Лютцоф с вечерней почтой. Через пять дней ваша сестра получит деньги и ваш наказ ехать в ваше поместье.

Волков пожал ему руку, поблагодарил его и пошел за монахом. Его зачем-то ждал сам архиепископ, но сейчас кавалера это заботило мало, сейчас он думал только о своей сестре и племянниках.

Глава 48

— Ну, подойди ко мне, — говорил курфюрст, с трудом поднимаясь из кресла. — Сюда, сюда, к свету иди.

Окна в его недавно построенном дворце были огромны, под самый потолок. Свету много без ламп и свечей. Он вылез из кресла, ждал, пока Волков приблизится. Один из монахов поддерживал его под локоть. Тут же был и викарий, брат Родерик, канцлер Его Высокопреосвященства. Он улыбался кавалеру пустой улыбкой каменной статуи. Волков подумал, что викарий по-другому, наверное, и не может улыбаться.