Хоккенхаймская ведьма - Борис Конофальский (2019)

— А по мне так справедливый.

— Пять ударов кнутом по женской коже? Справедливо?

— Скажем Сычу, чтобы бил милостиво, чтобы не попортил кожу.

— А два талера?

— Карл, я целыми днями думаю о том, чем платить вашим людям и вам, — начинал злиться Волков, — и я даже представить боюсь, сколько ещё с меня попросит трактирщик за постой. И уж я, не задумываясь, возьму с вдовы два талера, а раз вы так за неё переживаете, отдайте эти пару монет сами.

Брюнхвальд насупился, стал таким, каким Волков его увидел в первый раз, суровым и жёстким:

— У столба её будут день привязанной держать.

— Попы уедут, сразу отпустим.

— Позор ей будет.

— Ей уже позор. Весь город знает, что к ней мужики ходили. Да и весь город знать будет, что трём бабам из-за неё языки повырывали.

— Думаете ей лучше уехать? Думаете, что семейство Липке ей не простит этого?

Кавалер развёл руками, мол: «Ты и сам всё понимаешь». Он бросил поводья Ёгану и пошёл в трактир, ему совсем не хотелось продолжать этот разговор, а вот Брюнхвальд ещё, видимо, не закончил. Шёл за ним.

Да на счастье Волкова почти в дверях трактира его встретил брат Ипполит, и, поздоровавшись, произнёс:

— Господин, есть ли у вас время поговорить с бароном?

— Есть, — сразу согласился кавалер. — А что он хочет?

— Думается мне, он вам хочет дело предложить.

— Дело? Один барон мне уже дело предлагал. Мне не понравилось, — Волков готов был отказаться, да нельзя отказывать человеку, который ездит на карете с гербом герцога Рбенрее, даже не выслушав его. — А что за дело, не знаешь?

— Не знаю, думаю, дело будет конфиденциальное.

Брюнхвальд хмурый стоял рядом, ждал, Волков глянул на него и сказал монаху:

— Конфиденциальное. Ну, пойдем, послушаем.

Барон уже не лежал в кровати, выглядел лучше, Волков сразу это отметил:

— Рад, что вы идёте на поправку, барон, — сказал он, садясь в кресло и беря у слуги стакан с вином.

— Всё благодаря вам, кавалер, этот молодой монах на удивление неплохой лекарь, и чтец, и умник, — отвечал фон Виттернауф, садясь в кресло напротив. — Как идёт ваша инквизиция?

— Дело закончено, ведьм не нашли, бабы оклеветали вдову к которой ходили их мужья.

— Как раз тот случай, когда вдова была весёлой, — усмехнулся барон.

— Ну, теперь ей уже не до веселья, получит пять кнутов и ненависть семей, чьим жёнам палач отрежет языки за навет.

— В общем, все получат то, что заслужили.

— Да.

— Вы не пьете вино, — заметил барон, — ах, да, я забыл вы держите какой-то свой пост.

— Святые отцы решили, что я недостаточно свят для их миссии, наложили епитимью, — Волкову было нелегко, речь барона была изыскана и утончённа, в прошлый раз, когда они были тут с Брюнхвальдом, барон говорил проще. Кавалер пытался говорить так же.

— Я позвал вас, чтобы поговорить с вами. Вас это не удивило? — начал барон.

— Судя по тому, сколько вы обо мне расспрашивали, это должно было случиться, — заметил Волков.

— Да, наверное, вы правы, может быть для вас, моё приглашение было очевидным, — едва заметно улыбнулся фон Виттенауф, — понимаете, у меня есть одно дело, но…

Он замолчал. И кавалер продолжил за него:

— Вы бы хотели услышать от меня обещание, что ваше дело будет тайной, и я никому о нём не расскажу?

— Вы удивляете меня соей проницательностью, — сказал барон, — именно об этом я и хотел вас просить.

Волков чуть подумал, вздохнул, и отпил вина, пост — постом, а когда речь идёт о серьёзном деле можно и вина выпить. И начал: