Инквизитор - Борис Конофальский (2018)

У того, кто вышел со щитом и мечом против копья, всегда будет возникать вопрос: куда копейщик нанесет удар в пах или в лицо? Холодные и спокойные глаза ламбрийца не выражали ничего кроме сосредоточенности и внимания. Он не спешил. Не наносил удары. А куда ему было спешить? Секунды идут, тетива арбалета натягивается, нужно просто подождать, пока щелкнет фиксатор, пока на ложе ляжет болт. Он это понимал, и Волков это понимал. Поэтому Волков сделал шаг и выпад. Ламбриец легко парировал и тут же нанес удар. Волков просто кишками почувствовал, что удар придется в пах. Так и вышло. Волков щитом отвел удар, и наконечник копья звякнул о поножи. А меч солдата рассек воздух очень близко от лица и плеча копейщика. Снова пауза. Снова напряженное внимание обоих. Секунда. Две. Три. И вдруг отчетливо слышимый щелчок. Тетива натянута. Болт уложен на ложе. Арбалетчик снова свистнул.

«Значит, свистом он сообщает о своей готовности, а кожаный сейчас даст добро на выстрел».

И тут же ламбриец в кожаной рубахе ударил копьем в пол. Волков сразу отпрянул назад. Он слышал, как тенькнула тетива, отправляя снаряд в его сторону. Он ждал, что снаряд мелькнет мимо него… и тут же получил сильный удар копья в лицо. Этот удар убил бы его на повал, разломил бы челюсть, прошел бы через горло и рассек бы позвоночник сразу под черепом, если бы не горжет, прикрывающий горло и нижнюю часть лица. Горжет выдержал удар, и наконечник копья звякнул, скользнув в сторону.

Рефлекторно, не целясь, Волков по-дурацки отмахнулся мечом в ответ. Это был не удар и не выпад. Он не рубил и не колол. Просто махнул и слегка самым кончиком достал лицо ламбрийца. Достал самым кончиком, не сильно. Но меч у Волкова всегда был заточен до состояния бритвы. Большинство его коллег считало это излишним, но он всегда точил и точил свое оружие. Чистил и точил. И теперь этот слабый, неточный взмах рассек лицо ламбрийца от скулы до нижней челюсти так, что через щеку можно было вставить в рот палец, а кровь из раны потекла ручейком, заливая дорогую, двойной кожи, красивую, подкольчужную рубаху. «Какие бы вы не были опытные и сильные, а доспехи-то надо было надеть», — думал Волков. И тут он снова услыхал щелчок, снова тетива была натянута. Солдат буквально чувствовал, как лохматый арбалетчик кладет болт на ложу. Он инстинктивно поднял щит повыше, чтобы прикрыть голову, а глава ламбрийцев выплюнул добрую порция крови и заорал на ламбрийском:

— Да попади ты уже в него, дьявол тебя задери!

Волков снова сделал шаг назад и чуть подприсел, чтобы щит прикрывал как можно большую площадь тела, но арбалетчик попал в него, а не в щит. Болт звякнул о поножь и пробил его. И хоть и потерял силу, но вошел в бедро на палец. Волков практически не почувствовал боли, он сделал еще шаг назад и вовремя. Потому что ламбриец в коже нанес ему сильный удар копьем в грудь. Закрыть щитом он не успел. И не сделай он шаг назад, такой удар пробил бы кирасу. А так, наконечник просто толкнул его в грудь. Волков устоял, а лабриец ударил его еще раз в пах. Этот удар Волков отбил щитом в сторону и сам сделал выпад. Ламбриец с трудом, но увернулся.

А в это время последний живой из людей барона был уже безоружен, здоровенный ламбриец в тулупе на голое тело сломал ему копье, как будто это была хворостина, сбил с головы шлем и теперь стражник без копья, в подшлемнике он просто висел на руке здоровяка, не давая тому сделать замах топором.

— Рыца-а-арь, подсобите! — орал стражник. — А то сгину!

Здоровяк пытался высвободить оружие, мотал стражника как тряпку, стуча им о стены и опрокидывая лавки. Но стражник вцепился в руку здоровяка, понимая, что тот сразу его убьет, как только высвободит.

— Рыцарь, подсобите!