Канцелярская крыса - Константин Соловьев (2020)

Для того, чтоб удивиться, у него было лишь короткая доля секунды между щелчком курка по капсюлю и огненным выхлопом, ударившим его в лицо, мгновенно превратившееся в грязное облако из сгоревшего пороха, угольной взвеси и фрагментов кости. Паленый зашатался и рухнул лицом в золу.

Герти был так потрясен этим, что даже не подумал о бегстве. Стоял и молча таращился на зажатый в руке дымящийся револьвер, пока кто-то из угольщиков не двинул его по затылку, отчего в голове появилась тягучая мягкая слабость, быстро наливающаяся темнотой, как сумерки Нового Бангора. Секундой спустя он сам уже падал в непроглядную и бездонную угольную шахту.

???

Угольщики готовились к празднику. Ковыляя на своих обугленных конечностях, норовивших подломиться в суставах, они стаскивали к трону все топливо, которое могло найтись на Пепелище. Старые доски, пережившие, должно быть, гибель Ржавого Рубца, обгоревшие корневища, мелкий древесный сор, даже угольную пыль. Их энтузиазм был так велик, что, пожалуй, если бы в их распоряжении не оказалось достаточного количества топлива, многие пожертвовали бы своими собственными членами, больше похожими на полуобгоревшие поленья. Герти с мрачной усмешкой подумал о том, что это было бы примером истинно-христианской жертвенности. С другой стороны, с учетом подготовляемого торжества, кипящего вокруг трона, в этом можно было рассмотреть и языческие корни…

За приготовлениями он наблюдал из крохотной клетушки, стоящей неподалеку. Недостаточно высокая, чтобы позволить ему встать на ноги, собранная из ржавого хлама, являвшемся здесь самым распространенным материалом, она, к досаде Герти, оказалась достаточно прочна, чтоб уверенно противостоять всем его усилиям. Скорчившись в ее углу, он вынужден был наблюдать за тем, как угольщики оживленно снуют кругом, запасая топливо для праздника. Топлива набралось уже много, целая груда, достаточная для того, чтоб топить обычный камин несколько месяцев кряду, но угольщики все не успокаивались. Хрипло смеясь, они стаскивали к трону все новые и новые припасы. Все, что им удавалось обнаружить в своем ржавом, пропитанном пеплом, логове.

«Они не просто хотят меня сжечь, — подумал Герти. Ужас в нем разгорался все сильнее, чем больше дров собиралось возле трона, точно они уже питали это внутреннее, горящее в нем, пламя, — Они нарочно запасают такую груду топлива. Хотят, чтобы праздник длился как можно дольше. Они будут поддерживать пламя в троне долго, очень долго, заботливо подкармливая его щепками и углем. Достаточно долго, чтобы человек, привязанный к нему, изошел криком до такой степени, что глотка превратится в обожженную язву. Возможно, это будет длиться целыми днями. Много-много часов, заполненных одной лишь только болью…»

Герти пытался протестовать, потом ругаться, потом призывать на головы угольщиков всевозможные кары, включая те, что имеются в арсенале Канцелярии, но ровным счетом ничего не добился. На него попросту не обращали внимания. Все его мольбы и ругательства воспринимались оживленными угольщиками не внимательнее, чем воспринимается клокотание гуся, которому судьбой уготовано этим же вечером обливаться собственным жиром в печи. Слова уже ничего не могли изменить. И ничто не могло.

Идиот. Круглый идиот, сам забравшийся в печку, точно ведьма из старой сказки. Мистер Беллигейл предупреждал, что не стоит лезть к угольщикам. Муан предупреждал. Собственные инстинкты, и те предупреждали. Но вместо того, чтоб послушать их, он устремился очертя голову в самый омут, который вот-вот утащит его на глубину. Доверился ерунде, что нес любитель ванили, явившийся из будущего. Остров хранит Гилберта Уинтерблоссома… Острову нужен Гилберт Уинтерблоссом… У острова особенные планы на Гилберта, чтоб его, Уинтерблоссома…

От злости на самого себя слюна во рту делалась едкой, как кислота из аккумулятора. Увы, разъедать железо она была не властна.

С другой стороны… Герти вновь и вновь вспоминал щелкающий у виска револьвер.