Ритм-секция - Марк Бернелл (2020)

Оставив за спиной бар «Бруно», я шагаю по Уордур-стрит и не думаю о Ките Прокторе. Его теории заговора мне неинтересны. Я думаю о предстоящей работе; о тех, кто придет ко мне. Регулярные клиенты и незнакомцы. В их числе и тот, кто оставил эти синяки на моих запястьях прошлой ночью. Такой человек, как Проктор, вряд ли способен понять, как я с этим мирюсь, почему возвращаюсь на следующий день, рискуя получить новые синяки. Или что-то похуже. Правда в том, что это не так уж и трудно. Уже нет. Я живу одна внутри крепости, мною же и возведенной. Физическая боль для меня ничего не значит.

Я уверена, что есть аналитики, которые с удовольствием взялись бы изучать меня. Конечно, они будут разочарованы, поскольку я отказалась бы говорить с ними. Никого нельзя впускать в душу. Так я и выживаю. Я – два разных человека. Тщательно оберегаемая, уязвимая душа в стенах крепости – и несокрушимая, пустая душа снаружи. Пока у меня все идет по плану, я так и живу; но стоит мне сойти с рельсов, как это будет уже совсем другая история.

Нелегко быть сразу двумя разными людьми. Это давит на вас с небывалой силой. Чтобы понять, нужно почувствовать это на собственной шкуре. Поэтому иногда, когда границы размываются, я разваливаюсь на части. Когда мне холодно и тяжело, я должна полностью контролировать себя – даже в самых худших ситуациях. Стоит утратить даже малую толику контроля, как я фактически потеряю все. Рассыплюсь и не смогу собрать себя снова. Алкоголь и наркотики – я прибегаю к ним, чтобы забыться. Как только выхожу из очередного запоя или перестаю ширяться, я тут же с головой ныряю в следующий загул. Главное, чтобы я не успевала начать трезво мыслить, потому что во время этих затяжных падений я вижу себя такой, какой видят меня окружающие. Тогда приходит чувство вины, стыд и отвращение к самой себе. В такие моменты я с такой силой ненавижу себя, что боюсь рассматривать варианты. Поэтому не стану обращать внимания на вкус блевотины во рту и снова потянусь за бутылкой водки. И буду продолжать в таком духе, пока не проснусь и не пойму, что фаза прошла и что я снова тверда, как камень.

Эти аналитики, скорее всего, скажут, что моя ситуация отчасти является следствием ряда обстоятельств. И отчасти они будут правы. Но настоящая правда такова: моя ситуация – продукт личного выбора. Я сама выбрала эту жизнь. Я могла бы иметь любую жизнь, какую только хотела; мне хватило бы ума. Пусть это прозвучит нескромно, но я не припомню, когда в последний раз имела дело с кем-то равным себе по интеллекту. Увы, чтобы избежать ненужных неприятностей, бо́льшую часть времени я притворяюсь дурочкой; в этом бизнесе никто не любит умных. Иное дело, если ты делаешь хороший минет.

Итак, из всех вариантов, что были у меня два года назад, я выбрала этот. Что тотчас вызывает очевидный вопрос: почему? И честный ответ: я больше не помню.

3

Ее разбудил кашель курильщика – хриплый, надрывный кашель, который повторялся каждое утро. Слава богу, что кашляла не она. Затем она вспомнила, что кашляет Стив Митчелл, муж Энн. Это тотчас напомнило ей, где она. На их диване, в тесной гостиной.

Головокружение сменилось тошнотой. Она сглотнула. В горле было сухо, голова раскалывалась от боли, нос заложило. Энн и Стив спорили в своей спальне, что-то крича между приступами кашля. Радио было включено довольно громко и вполне могло конкурировать с их криками. Стефани пыталась не обращать внимания на шум и запах пригоревших тостов. Интересно, какое это по счету похмелье? Сколько времени прошло с того момента, как Кит Проктор купил ей кофе? Четыре дня? Пять?