Невидимая девочка и другие истории - Туве Янссон (2018)

Дождевые тучи медленно отступали, вышло солнце. Над мокрой растительностью клубился пар, всё вокруг переливалось. Парк стоял зелёный и безмятежный. Как же давно здесь не стригли траву и не убирали! Деревья клонили ветки до самой земли, буйные кусты карабкались на деревья, тут и там среди зелени журчали ручьи, которые в своё время велела прорыть бабушка. Забыв, что должны орошать парк, они занимались исключительно собой; правда, мостки ещё кое-где сохранились, хотя дорожки давным-давно исчезли.

Хемуль ринулся в зелёную приветливую тишину, он скакал, он катался в ней кубарем и чувствовал себя юным, как никогда прежде.

«О как хорошо наконец состариться и выйти на пенсию! — думал он. — О как я люблю своих родственников! Наконец-то я могу о них больше не думать».

Он шагал по высокой блестящей траве, он обнимал деревья и даже ненадолго прикорнул на солнечной полянке посреди парка. Здесь когда-то стоял бабушкин дом. Время больших фейерверков прошло. На месте дома пробились молодые деревья, а там, где была бабушкина спальня, рос огромный куст шиповника, усыпанный тысячью красных ягод.

Настала ночь с множеством больших звёзд, и хемулю до сих пор не разонравился его парк. Такой большой и таинственный — в нём ничего не стоило потеряться, но хемуля это ничуть не страшило — ведь он был дома.

Хемуль всё бродил и бродил по парку.

Он забрёл в бабушкин фруктовый сад, где на земле валялись яблоки и груши, и на секундочку подумал: «Как жаль! Мне не съесть и половины. Надо бы…» Но тут же забыл, о чём хотел подумать дальше, зачарованный одиночеством и тишиной.

Лунный свет, падавший между стволами, принадлежал ему одному, хемуль влюбился в прекраснейшие деревья, он плёл венки из листьев и вешал их себе на шею. В ту первую ночь он не мог сомкнуть глаз.

Утром зазвонил старый колокольчик на калитке. Хемуль заволновался. Кто-то хочет войти, кому-то от него что-то нужно! Хемуль незаметно залез в кусты под стеной и притаился. Колокольчик зазвонил опять. Хемуль вытянул шею и увидел, что у калитки стоит совсем маленький хомса.

— Уходи! — испуганно закричал хемуль. — Это частные владения. Я здесь живу.

— Знаю, — ответил маленький хомса. — Хемули прислали тебе обед.

— О… надо же… как мило с их стороны, — немного успокоился хемуль.

Он отпер калитку, слегка приоткрыл её и взял корзинку с едой. Потом закрыл. Хомса так и стоял, не сводя с него глаз. Оба молчали.

— Ну, как вообще дела? — нетерпеливо спросил хемуль. Он переминался с ноги на ногу, мечтая поскорее вернуться в парк.

— Плохо, — честно ответил хомса. — Нам всем очень плохо. Малышам то есть. У нас больше нет парка аттракционов. Мы всё время грустим.

— О, — сказал хемуль, вперясь в землю. Он не хотел, чтобы его вынуждали думать о чём-то печальном, но он так привык слушать других, что не мог просто уйти.

— Тебе, наверное, тоже грустно, — сочувственно сказал хомса. — Ведь ты компостировал билеты. Если к тебе подходил кто-то совсем маленький, чумазый и несчастный, ты не пробивал билет, а щёлкал щипцами в воздухе! И разрешал кататься по одному билету два или даже три раза!

— Просто у меня зрение слабовато, — объяснил хемуль. — Ты домой не собираешься?

Хомса кивнул, но не ушёл. Он шагнул к калитке и сунул нос между прутьями.

— Дяденька, — прошептал он. — У нас есть тайна.

Хемуль в ужасе отшатнулся — он не любил чужие тайны и признания.

Но хомса взволнованно продолжал:

— Мы почти всё спасли. Он в сарае у Филифьонки. Не представляешь, как нам пришлось покорпеть: мы спасали, спасали — ночью, тайком от всех, вылавливали из воды, снимали с деревьев, сушили, чинили и старались сделать его как можно красивее!

— Ты о чём? — не понял хемуль.