Папа и море - Туве Янссон (2018)

Она свернулась поудобнее и стала ждать. Из моря выкатывался солнечный диск. Остров обрёл тени и цвета, втянул когти, очертания сделались чёткими. Всё засияло, и белые морские птицы закружили над мысом. Кошка пропала. Но тень маяка пролегла через остров до самого берега широкой тёмной лентой.

Они появились снизу, как крошечные муравьи, — папа с Муми-троллем тащили всё, что смогли утащить, они пробрались сквозь ольховые заросли в тень маяка и оттуда показались ещё меньше. Три белые точки остановились, подняли морды и вгляделись ввысь.

— Какой же он большой! — с дрожью проговорила мама.

— Большой? — переспросил папа. — Да он просто гигантский! Это, наверное, самый огромный маяк на всём свете. И подумать только, это последний остров архипелага, за нами уже никого, только открытое море. Мы остались с морем один на один, все остальные населённые острова — далеко позади. Разве это не прекрасно?

— Да, папа! — воскликнул Муми-тролль.

— Можно я немножко понесу корзину? — спросила мама.

— Нет-нет-нет, — запротестовал папа. — Ты ничего не понесёшь. Ты просто войдёшь в свой новый дом — подожди, тебе полагаются цветы, так положено, подожди немного… — Он нырнул в осиновую рощицу и принялся собирать их.

Мама огляделась. Какая скудная земля! И сколько камней, повсюду огромные валуны. Ох, нелегко будет разбить здесь сад.

— Что это за ужасный звук? — шёпотом спросил Муми-тролль.

Мама прислушалась.

— И правда, пугающий звук, — согласилась она. — Но это просто осиновые листья, они всегда так шелестят.

Меж камней росли тонкие осинки, их трепал морской ветер, и листья их непрерывно хлопали. По осинкам то и дело пробегала дрожь.

Днём остров стал другим, равнодушно отвернулся от них. Он больше не вглядывался в них так, как тёплой ночью, он устремил свой взгляд далеко в море.

— Вот, держи, — сказал маме папа. — Они, правда, крошечные, но распустятся, когда поставишь их на солнце… Пойдёмте. Понемногу здесь протопчется приличная тропа к берегу. А на берегу построим причал. Сколько дел! Подумать только, теперь можно всю жизнь обустраивать остров, доводить его до ума, пока он не достигнет совершенства, вот чудо-то… — Он подхватил корзины и заспешил сквозь вереск к маяку.

Перед ними высились обрывистые древние скалы, они карабкались вверх уступ за уступом, серые, испещрённые расщелинами.

«Какое здесь всё большое, — подумала мама. — Или просто я такая маленькая…»

Лишь тропинка была такой же маленькой и неуверенной, как она сама. Они вместе пробирались меж скалами и вместе пришли наконец к вершине, где ждал, стоя на тяжёлом бетонном постаменте, маяк.

— Добро пожаловать домой, — сказал папа.

Взгляд скользил всё выше и выше; маяк — белый, гигантский, уходящий в бесконечность — просто не умещался в сознании. Над его вершиной вилось и кружило целое облако испуганных ласточек.

— Что-то мне нехорошо, — слабым голосом проговорила мама.

Муми-тролль взглянул на папу. Тот торжественно поднялся по ступеням маяка и протянул лапу к двери.

— Закрыта на замок, — сообщила за его спиной малышка Мю.

Папа повернулся и в недоумении взглянул на неё.

— Закрыта на замок, — повторила Мю. — И ключа нет.

Папа дёргал дверь. Он угрожал и уговаривал. Он стучал, пинал и в конце концов отступил на шаг и оглянулся.

— Вот гвоздик, — сказал он. — Он совершенно точно предназначен для ключа. Вы тоже его видите! Как же можно закрыть дверь и не повесить ключ на гвоздь? Особенно когда ты смотритель маяка!

— Может, под лестницей? — предположил Муми-тролль.

Под лестницей тоже не было.

— Помолчите, — сказал папа. — Помолчите все. Я должен подумать.

Он взобрался на скалу и уселся лицом к морю.