Опасное лето - Туве Янссон (2018)

— Конечно можешь, дорогой, — сказала мама. — А мы выучим её наизусть, и все захотят посмотреть на нашу игру. Зрителей будет много, они будут приходить, приходить, а потом рассказывать своим знакомым, какое это было замечательное представление, и в конце концов Муми-тролль тоже прослышит о нас и вернётся домой. Все вернутся домой, и всё будет хорошо! — заключила Муми-мама и радостно захлопала в ладоши.

Они неуверенно посмотрели друг на друга.

Потом на Эмму.

Эмма развела лапами.

— Уверена, это будет фиаско и сущий ужас, — сказала она. — Но если вам так уж приспичило опозориться, то я готова дать несколько советов. Когда у меня будет время.

И Эмма продолжила рассказ о том, как играют в театре.

* * *

Вечером Муми-папа дописал пьесу и прочёл её остальным. Никто его не перебивал, и, когда он закончил, воцарилась полная тишина.

Наконец Эмма сказала:

— Нет. Нет, нет, нет. Нет и ещё раз нет!

— Что, так плохо? — пав духом, спросил папа.

— Хуже, — сказала Эмма. — Вы только послушайте:

Я льва не боюсь,

С маслом съем, не подавлюсь.

— Кошмар, — заключила она.

— Но я определённо хочу, чтобы в пьесе был лев, — обиженно проговорил папа.

— Надо писать гекзаметром! Гекзаметром! А не рифмами.

— Что это значит — гекзаметром? — спросил папа.

— А вот что: там-тара-там-тарара-тара-тамтам-та-рара-ра-тата, — объяснила Эмма.

Муми-папа просиял.

— То есть так: лев мне не страшен ничуть, одной левой его я повергну? — спросил он.

— Уже лучше, — сказала Эмма. — Перепишите всё гекзаметром. И не забудьте, что в настоящей трагедии все должны быть родственниками.

— Но почему они так злятся друг на друга, если они родственники? — осторожно спросила Муми-мама. — К тому же там нет ни одной принцессы. И грустный конец. Пусть конец будет счастливый. Это так печально, когда кто-то умирает.

— Дорогая, это трагедия, — сказал Муми-папа. — А значит, в конце кто-то обязательно должен умереть. Лучше, чтобы из всех героев выжил один, но ещё лучше, чтобы он тоже умер. Так сказала Эмма.

— Чур, я умру в конце, — сказала Миса.

— А можно я буду тем, кто её убьёт? — попросила Мюмлина дочь.

— Я думал, Муми-папа напишет детектив, — разочарованно сказал Хомса. — Где все герои под подозрением, а на каждом шагу загадочные улики, которые так и ждут, чтобы их разгадали.

Муми-папа встал, оскорблённый, и собрал свои бумаги.

— Не нравится моя пьеса — сами пишите, — заявил он.

— Дорогой, — сказала Муми-мама. — Нам очень нравится твоя пьеса. Она чудесная. Правда же?

— Конечно, — ответили все.

— Вот видишь, — сказала мама. — Все просто в восторге. Нужно только немного изменить слог и сюжет. Я буду следить, чтобы тебе не мешали, а ты можешь забрать себе всю вазочку с карамельками!

— Ладно, — поддался на уговоры папа. — Но льва я не вычеркну!

— Разумеется, льва ни в коем случае нельзя вычёркивать, — согласилась мама.

Муми-папа работал в поте лица. Никто не разговаривал и не шевелился. Исписав лист, папа зачитывал его вслух. Муми-мама то и дело подкладывала в вазочку карамельки. Все были взбудоражены и полны радостных надежд.

Ночью они долго не могли уснуть.

Эмма чувствовала, как её дряхлые ноги снова наливаются силой. Она не могла думать ни о чём, кроме генеральной репетиции.

Глава девятая

О несчастном отце

В тот день, когда Муми-папа начал сочинять пьесу, а Муми-тролль попал за решётку, Снусмумрик проснулся оттого, что в его еловый шалаш капала вода. Осторожно, чтобы не разбудить спящих малышей, он выглянул на улицу, в мокрый от дождя лес.

Он увидел красивые зелёные папоротники на ковре из нежной звездчатки, но с горечью подумал, что лучше бы тут росла репа.