Халим. В плену у шейха - Анастасия Шерр (2022)

Насилует меня, как дикий зверь, продолжая зажимать рот, а я реву и глохну из-за слёз, пропитывающих ткань на моём лице и заливающихся в уши. И хорошо, что глохну. Что не слышу его учащённое, хриплое дыхание, которым грудь обнажённую жжёт. Жаль, не могу отключить все чувства, чтобы не ощущать его внутри себя. Как он долбится в меня, разведя мои колени до предела, до боли в тазу. И его член большой, очень большой. Он меня на части рвёт. На сухую, словно намеренно причиняет боль. Ну конечно же, намеренно.

– Пожалуйста, хватит! Хватит! Я не хочу! Отпусти! – ору, срывая связки, и в горле саднить начинает. А он, приподняв мешок до носа, рот мне зажимает. Его кожа пахнет чем-то знакомым. Чем-то, отчего боль в груди просыпается. Ненавижу. Я теперь ненавижу этот запах!

Стону от боли и жалости к себе, мотаю головой, пытаясь стрясти его руку. Пусть не касается меня! Пусть не трогает! Я не хочу!

Когда его движения во мне становятся невыносимо быстрыми и глубокими, я ослабеваю. Сил бороться больше не осталось. Я повержена. Уничтожена. Меня нет больше.

Ладонь соскальзывает с моего рта, и я слышу мужской стон. Ублюдок кончает в меня, войдя до предела, и я представляю, как в этот момент закатывается от удовольствия его единственный глаз. Меня от омерзения передёргивает, и тошнить начинает. Жаль, недостаточно, чтобы проблеваться прямо на него. Испортить этой мрази удовольствие.

Чувствую, как разливается внутри его сперма, как вытекает из меня, когда ублюдок вытаскивает свой член. Стиснув зубы, тихо вою, но замолкаю, когда он срывает с меня мешок и произносит до одури знакомым голосом:

– Открой глаза, Райхана.

– Нет, – мотаю головой, потому что не верю своим ушам. Я уверена, что увижу сейчас на себе одноглазую тварь, а не Халима. Это игра моего воспалённого, изнасилованного разума. Это не по-настоящему.

– Смотри на меня, женщина, а то, клянусь, я тебя придушу! – шипит мне в лицо, больно сжимая его своими пальцами. Я глаза открываю и…

Нет. Это бред. Не может быть. Ведь это одноглазый был! Я же точно знала, что это одноглазый! Я с ума сошла. Мой разум меня покинул. А может, Захид и девчонки были правы? Может, я, и правда, тронулась умом и придумала себе шейха? Может, я всегда была здесь, в этом борделе?

– Халим, – произношу тихо, смаргивая слёзы.

– Да, Райхана. Халим. Твой эмир, – произносит видение и встаёт с кровати.

Я смотрю на то, как он застёгивает свои штаны, как из вазы с фруктами берёт нож и, шагнув ко мне, перерезает жгуты, что уже кожу мне содрали. Проводит по ранам большими пальцами и дёргает к себе, заставляя встать.

Я не верю. Я до сих пор не верю в то, что это он, а не какое-то видение. Может, я в отключке, и он мне снится?

– Надень это! – приказывает, швырнув в меня чёрную абайю и такой же никаб. – И поторопись, если не хочешь остаться в этом вонючем борделе навсегда.

В голове что-то щёлкает, и я быстро стаскиваю с себя мерзкое платье проститутки. Надеваю абайю на голое тело и делаю несмелый шаг к двери, где уже ожидает меня Халим. На его голове куфия, ею же он закрыл и лицо, видны только глаза. Так носят куфию бедуины, живущие в пустынях. Я запоздало понимаю, что эмир не хочет, чтобы кто-то увидел его здесь. Оно и понятно.

– Лицо, Райхана. Закрой своё лицо, – цедит он. Зол. Как же ужасно он зол на меня.

Но я рада. Безумно рада тому, что он меня нашёл. Так рада, что слёзы ручьями и жутко трясутся руки, пока пытаюсь надеть никаб.

– Пойдём, – открывает он дверь и, взяв меня за предплечье, выходит из комнаты.

Под никабом душно, нечем дышать, и слезятся глаза, но я упорно держусь. Мне нужно выйти отсюда. Выйти на свежий воздух. Только тогда я поверю, что всё на самом деле так. Что Халим настоящий, и по моим бёдрам сейчас стекает его семя, а не того урода. Подумать только, я радуюсь, что меня изнасиловал один, а не другой…