Веретено - Эмили Джонстон (2017)

– А сестра Королевы-Сказочницы что-нибудь подарила гномам, чтобы отблагодарить их за работу? – спросил я. – Или этот обычай появился позже?

– Я знаю, что ты с недоверием относишься к магии, Йашаа, и с чего бы тебе думать иначе? – отметила принцесса. Она рассуждала здраво. Мне всегда хотелось следовать ее советам, даже если они противоречили моей натуре. – Ты видел только плохую сторону магии, она отняла у тебя тех, кого ты любил.

Этого я не мог отрицать.

– Но я видела магию с обеих сторон, – сказала она. – Я, испытавшая на себе и ее дары и проклятие, и постоянно чувствующая борьбу между этими двумя силами внутри себя. Йашаа, иногда магия стоит той цены, которую приходится за нее заплатить.

– Стоит ли? – спросил я. – Арва осиротела в десять лет, Тарик в двенадцать. Спросите у них. Ваш собственный народ голодает, потому что деньги, на которые они могли бы купить еду, уходят на одежду. Им приходится выбирать между зимней одеждой и полным желудком, и это ваша вина.

– А твоя мать умирает, – ледяным тоном сказала она. – Я все это знаю, Йашаа. Не забывай, большую часть своей жизни мне пришлось провести в башне, где я не могла делать ничего, кроме как смотреть на страдания своего народа, не в силах ему помочь. Моя боль отличается от твоей, и, возможно, она не так сильна, но она моя, и я не собираюсь выслушивать, как ты принижаешь ее значение.

Вся дружелюбность между нами испарилась.

– Я лишь хотела сказать, – произнесла она после долгого молчания, – что буду продолжать эту войну внутри себя, и мы будем продолжать поиски того, что станет достойной ценой. Я хотела бы поискать в огороде.

– Мы? – переспросил я, все еще не готовый простить ее, хотя мне захотелось, как только она заговорила.

– Мы, – подтвердила она. – Я не позволю себя вытеснить и сама не покину вас.

– Я не это имел в виду, – сказал я. – Сегодня вы починили изгородь. Вы мастерили что-нибудь с тех пор, как вас прокляли?

Произнеся эти слова, я тут же о них пожалел. Мне вспомнились рисунки в пыли на полу башни и голодный взгляд принцессы, когда она наблюдала за шитьем Арвы.

– Ничего красивого, – ответила она. – Ничего стоящего. Но, Йашаа, я боялась слишком долго. Возможно, нам и удалось держать демона на расстоянии все эти годы, но ничего хорошего из этого не вышло. Я так давно ничего не делала, Йашаа. Я хочу попробовать делать хоть что-то.

– Веретен у нас больше нет, – напомнил я.

– Я не про это, – сказала она, содрогнувшись. Я знал, что, несмотря на свои храбрые слова, она все еще боится того, что может случиться, если ей представится искушение. – Не про прядение. Но я хочу делать что-нибудь другое.

– Например, что? – спросил я.

– Готовить, – сказала она. – Копать выгребную яму. Плести венки. Не знаю. То, что могли бы делать малые дети, причем самые бестолковые.

– К огню я бы ребенка не подпустил, – возразил я, но уже мирным тоном. Несмотря на свои опасения, я уже простил ее, хотя она и не просила прощения, да мне это было и не нужно. – А выгребная яма у нас уже есть.

– Ну тогда что-нибудь еще, – сказала она.

Это звучало почти как приказ, хоть и не совсем. Возможно, именно такими должны быть королевские постановления: чтобы люди поняли идею и доработали ее, считая, что сами же ее и придумали. Во всяком случае, со мной это сработало, хоть я и сознавал, что она делает.

– Вы вроде сказали, что никогда не учились танцевать? – спросил я.

– Нет, – подтвердила она. – Отец не хотел рисковать. У танца ведь есть рисунок.

– Да, рисунок все равно будет, – сказал я. – Но Арва не взяла с собой свой шест, так что я научу вас, как с ним обращаться. Начнем с этого, а если ничего страшного с вами не случится, перейдем к чему-нибудь другому.

– Но почему именно бой на шестах?

– Потому что с этого начинают, – сказал я. – И для этого не нужна обувь.