Веретено - Эмили Джонстон (2017)

Раньше пряхи весело болтали, а теперь украдкой перешептывались. Прядение – работа для глаз и рук, оставляющая ум свободным для разговоров. Сидя у ног матери, я узнавал не только тонкости ее работы, но и все, что происходило в Харуфе. Но в тот день все говорили тихо, будто не хотели, чтобы я их слышал. Конечно, кое-что я все равно расслышал, ведь комната была небольшая, но запомнившиеся мне слова сплетались в неровную нить – такую, какие получались у меня, когда я только начал учиться.

– Шелковый путь – наш единственный выход, – услышал я. – Марьям уже заболела, а ведь прошло всего две недели!

– Неужто они рассчитывают, что мы останемся? Они же не думают, что мы будем так жить?

Мама ничего не говорила, просто молча пряла, будто достаточно аккуратно выполнять работу, и все наладится. Она продолжала прясть, а комната постепенно пустела: исчезали и пряхи, и плоды их трудов. Вся шерсть и все богатства нашего королевства отправлялись в Камих, возвращаясь в виде тканей, которые мы могли бы делать сами. Пища становилась все скуднее. Другие мастера покидали замок вслед за пряхами, отправлялись в родные деревни, где им приходилось выпрашивать хоть какую-то работу, или пересекали пустыню, ища лучшей жизни в тех местах, откуда пришли их предки. Мать Арвы кашляла, прижимая руку к животу, но отказывалась покинуть мою мать, а мать отказывалась покинуть Харуф.

В конце концов все решил королевский указ. Прошел почти целый год после рокового праздника, большинство прях уехали, а оставшиеся чаще сидели без дела, чем работали. Король Касим стоял на возвышении в потертой пурпурной мантии, с изможденным лицом и без короны. Королева Расима стояла позади него, держа на руках Маленькую Розу, хотя той было уже шесть лет. Мы стояли в Большом зале и слушали, как король зачитывает указ – слишком важный, чтобы доверить его глашатаю.

– Указом короля Касима и королевы Расимы, правителей Харуфа, – говорилось в указе, – запрещается прясть с использованием веретена или прялки, или любых других способов, известных лишь мастерам своего дела. Шерсть разрешается состригать, отбеливать, складывать в тюки и чесать, но прясть на территории королевства запрещается.

При дворе осталось совсем мало прях – бледная тень былой славы. Все они остались из любви к королю и королеве. Люди вокруг меня стояли, понурив плечи, понимая, что делу их жизни пришел конец. Арва, которой тогда еще не было и года, тихонько гулила, но остальные молчали, обдумывая, что делать дальше.

Молчал даже Тарик. Некоторым взрослым, возможно, удастся найти другое ремесло, кому-то придется довольствоваться разведением овец и торговлей шерстью. Большинство же, в том числе и моя мать, покинут королевство, чтобы не бросать искусство, освоению которого они посвятили всю жизнь. В тот день в Большом зале лишь мамина спина оставалась прямой, лишь ее лицо не выражало отчаяние. Я помню, как она стояла там, полная решимости, а я вслед за ней машинально расправил плечи.

Маленькая Роза уткнулась лицом в плечо матери. Ей было всего шесть лет, но все же она была принцессой, и тогда я ненавидел ее за то, что она не нашла в себе сил даже взглянуть на нас в последний раз.