Дама в черном - Гастон Леру (1993)

На первых ступенях узкой лестницы, ведущей в одну из башен, стояла бледная и очаровательная женщина. Это была жена Артура Ранса — прекрасная Эдит Ранс. Конечно, Ламмермурская невеста не была более бледной в тот день, когда молодой незнакомец с темными очами спас ее от безжалостного быка. Но Лючия имела голубые глаза и была блондинкой. Ах, Эдит! Когда желаешь выглядеть романтичной на фоне средневекового замка и напоминать загадочную, отрешенную и меланхоличную принцессу, то не следует иметь такие глаза, прелесть моя. А ваши волосы, чернее воронова крыла! Их цвет явно не соответствует общепризнанным ангельским канонам. Ангел ли вы, Эдит? Не лжет ли томность ваших черт? Извините, конечно, за эти мысли, но я увидел вас впервые и был прельщен гармоничностью вашего светлого образа, неподвижно царящего на каменных ступенях. Однако настороженный взгляд ваших темных глаз, устремленный на дочь профессора Станжерсона, не очень-то соответствовал дружескому тону вашего голоса и беззаботной улыбке ваших губ.

Голос молодой женщины был полон очарования, движения — прелести, а жесты — гармонии. Артур Ранс нас познакомил, и встреча была весьма дружеской. Вежливо попытавшись сохранить свободу, мы высказали предположение о возможности поселиться и вне замка Геркулес. В ответ, очаровательно улыбнувшись, она только насмешливо пожала плечами и, объявив, что наши комнаты готовы, заговорила о другом.

— Вы ведь еще не знаете замка. Я вам все покажу. Вы увидите «Волчицу». Это самое печальное место, мрачное и холодное. Господин Рультабиль, вы мне непременно расскажете что-нибудь, внушающее страх.

И она двинулась впереди нас в своем белом платье между старой башней и хрупкими руинами часовни. Она шла как актриса, как украшение этого восточного сада.

Большой двор, который мы пересекли, зарос густой травой и различными южными растениями — кактусами, алоэ, лаврами, дикими розами и маргаритками. Можно было подумать, что здесь обитает вечная весна. Двор, благодаря ветрам и небрежности людей, превратился в пышный сад, скрывавший в своей зелени изящные остатки архитектуры прошлого. Представьте себе арки чистейшего готического стиля, парящие над фундаментом, — часовню без крыши и стен. От нее осталось лишь кружево камней, которые, казалось, каким-то чудом висели в воздухе.

Слева возвышалась огромная массивная башня XII века, которую местные жители, как нам рассказала госпожа Эдит, называли «Волчицей». Ее не смогли поколебать ни время, ни люди, ни мир, ни война, ни пушки, ни непогода. Она и сейчас такова, какой ее увидели разбойники-сарацины, в 1107 году овладевшие Леренскими островами, но не осилившие замок Геркулес. Такой же ее увидели и генуэзские корсары, занявшие даже Четырехугольную башню, но дрогнувшие перед «Волчицей», в которой защитники, взорвав куртины, соединявшие их с другими строениями, держались до прибытия принцев Прованса, освободивших крепость. Здесь-то госпожа Эдит и устроила свое жилище.

Однако хватит об архитектуре, вернемся лучше к людям. Артур Ранс смотрит на госпожу Дарзак. Она и Рультабиль, кажется, пребывают где-то далеко от нас. Господин Дарзак и профессор Станжерсон о чем-то беседуют. Вероятно, у всех одна и та же мысль, которую они пытаются скрыть друг от друга.

Мы остановились перед аркой в стене.

— Мы называем ее, — объяснила госпожа Эдит своим немного капризным тоном, — башней садовника. Отсюда виден весь замок, на север и на юг. Смотрите! — и она повела рукой в сторону различных построек. — Все эти камни имеют свою историю, и я вам ее расскажу, если вы будете благоразумны, разумеется.

— Эдит веселится вовсю, — пробормотал Артур Ранс, — я думаю, что только она одна здесь и веселится.