Платина и шоколад - Чацкая Настя

Заставляет вспомнить её слова. Заставляет орать их ей в ответ. Молча, выпадами языка, сжимающими лицо ладонями, скользящими в волосы руками.

Он просто нужен. Необходим. Потому что без этого нужно будет прожить. Научиться.

И он научится когда-нибудь.

Когда прекратит воплощать во всём этом всего себя. Открытый кровоток, разбухшая тоска. Вой в груди. Огонь в глазах. Так блядски нужна. И Малфой чувствует, как этот огонь срывается из-под век, скатываясь по щеке.

И поцелуй лучше-бы-я-сдох-тогда прекращается внезапно. Драко просто отталкивает её от себя. Резко разворачивается, чувствуя холод на лице. И уходит.

Раз и всё. По щелчку пальцев.

Херовому щелчку.

Не оборачиваясь.

Чего ты хотел этим добиться? Просто запомнить? Если бы можно было просто забыть.

Не дай бог ему обернуться.

Не дай бог отвести глаза от узкого проёма дверцы в вагоне, который он еле нашёл мечущимся взглядом. Всё ещё чувствуя вкус корицы во рту. Чувствуя её в себе. В каждой клетке.

И черти, ожившие в груди, до задушенного хрипа натягивают свои поводки, впиваясь ошейниками в тощие глотки. Суча хвостами, порываясь назад. Так, что вот-вот раздерут спину и кинутся к Грейнджер.

Останутся с ней.

Предатели.

Драко гипнотизирует взглядом приближающуюся дверцу вагона. Стекло. Отражение. Собственная безликая фигура. Счастье, что не видно той, что осталась сзади. За спиной.

Впереди целая жизнь. Которая перечеркнёт все эти месяцы. Всю эту клокочущую злость. На неё, на себя. Это всё несерьёзно, глупо. В будущем он должен будет принимать решения, здраво мыслить. Как делал это всегда. И у него всегда кто-то был.

Явно не Гермиона. Явноне она.

И, несмотря на то, что дышать совершенно нечем, он поступает правильно.

Так, как нужно. Это верный поступок.

Это херова мантра.

Зубы стискиваются так сильно, что челюсть, кажется, вот-вот просто сломается. Холод жуёт изнутри беззастенчиво, поэтому рука находит карман пальто.

Ныряет в него, и вдруг, пока другая тянется к поручню, а нога уже готова ступить на железную приступку, ладонь натыкается на что-то прохладное и гладкое в недрах одежды.

И вкус поцелуя на миг исчезает из онемевшего рта. Взгляд испуганно останавливается.

Чёрт.

И неумолимая реальность накрывающая мягкой лапой.

Драко вдруг отчётливо ощущает, как кожи лица касаются снежинки. Как холодный воздух врывается в нервно вздымающуюся грудь. Пока дрожащие пальцы скользят по поверхности предмета, спрятанного в кармане.

А глотка сжимается. Когда.

Он достаёт находку. Медленно. И взгляд опускает ещё медленнее. Наблюдает, как снег неторопливо ложится мелкими хлопьями на заколку Грейнджер, лежащую на ладони.

Ту самую, что она потеряла.

Сердце шумно лупит по рёбрам, а большой палец аккуратно проводит по красно-золотой полоске. Он помнит, как она держалась в красивых густых волосах.

Он помнит.

Малфой прикусывает щёку изнутри так сильно, что почти кривится. Надо же было положить её в карман именно этого пальто. Надо же было наткнуться на этоименно сейчас.

Холодная железка жжёт руку.

Почти прожигает насквозь.

И за стеклянной дверью появляется тот самый усатый мужчина. Хмурится удивлённо. Открывает дверцу в вагон, торопливо дёрнув ручку.

— Мистер Малфой, — Драко поднимает голову. Смотрит сквозь него. — Вы заходите?

Он заходит?

Ладонь сжимается на заколке.

А снег невесомо падает со светлеющего пепельно-платинового неба.

КОНЕЦ