Голодные игры. Из пепла - Ясинская Яна

- Тебе надо отлежаться, –  выдавливаю я.

- Хорошо.

Пит покорно пожимает плечами и плетётся к входной двери.

- Ты куда?!

Нотки возмущённого изумления в моём голосе заставляют Пита обернуться и с непониманием посмотреть на бледную меня.

- Домой. Ты же сама сказала…

Поражаюсь его несообразительности!

- И как мне прикажешь за тобой ухаживать? Каждый раз мотаться под проливным дождём между нашими домами?! – я снова злюсь на недогадливого Пита. - Тогда я сама слягу от простуды. Рядом с тобой. И кто нас будет лечить?

Не давая Питу время, чтобы сообразить, что мне ответить, я быстро беру его за руку и веду наверх… К себе в спальню. Пит, который уже всё понял, покорно бредёт следом. Не задавая вопросов.

- Так мне легче будет ухаживать за ним, - не то убеждаю, не то оправдываю  я себя.

И в то же самое мгновение в голове проносится мысль: Господи, как же приятно держать его тёплую ладонь в своей холодной руке!

========== 4. И снова розовый сироп ==========

Вот уже пятнадцать минут, как я по телефону слушаю рекомендации моей мамы. Она объясняет мне, как лечить Пита. Главное, чтобы это была обыкновенная простуда, а не грипп, - говорит она.  У них в четвёртом сейчас появилась очередная мутированная разновидность гриппа, которая доставляет им – врачам – немало хлопот. С таким гриппом сложно бороться. Хуже всего, что симптомы схожи. Но я всё же надеюсь, что у Пита банальная простуда. Где мы и где четвёртый? Сообщения между дистриктами до сих пор оставляет желать лучшего, так что шансы, что этот проблемный грипп уже занесли и к нам, весьма невелики. Торопливо записываю непонятные названия лекарств. Их должна будет завтра купить Сальная Сэй. И ещё травы. Хорошо ещё, что часть из них у меня есть - видела в жестянках на кухне.

- И не забудь про согревающую мазь! – напоминает мама.

Помню:  жёлтая, сильно пахнущая ментолом. Мама всегда натирала нам с Прим этой мазью спину и грудь, когда мы простывали. Сначала коже прохладно, но затем мазь начинает греть. Не проходило и два дня, как простуда отступала. Надо будет найти эту мазь. По-моему, я видела баночку в ванной у мамы.

- Я люблю тебя, дочка.

- Я тоже люблю тебя, мам.

Кладу трубку. Пытаюсь не обижаться на маму, но получается откровенно плохо. С одной стороны я понимаю её. Маме тяжело было бы жить в Дистрикте 12, после того, как не стало отца и Прим.

Но я-то ещё жива! – невольно прорывается внутри меня мой собственный обиженный голос. - Почему она так быстро списала меня со счетов? Почему не захотела остаться со мной?  Сейчас. Когда мне так нужна её поддержка. Неужели её боль по умершим оказалась сильнее материнской любви ко мне – живой?

Встряхиваю головой, стараясь отогнать неправильные мысли прочь.

Поднимаюсь на второй этаж. Заглядываю в свою спальню. Пит, укутанный  ватным одеялом, спит. Или дремлет. Не знаю. Жар удалось немного сбить. Теперь его морозит. Подхожу ближе, на всякий случай накрываю его сверху ещё шерстяным пледом. Затем забираю с тумбочки пустую тарелку из-под бульона. Хорошо ещё удалось уговорить Пита поесть.

Осторожно трогаю его лоб. Да, жар пошел на убыль. Убираю с его лица небрежно спавшую прядь светлых волос. Незаметно для себя любуюсь Питом: прямым профилем носа, светлыми пушистыми ресницами, жесткими очертаниями губ. И не понимаю. Ещё не так давно мы были с ним очень близки. И он любил меня. Такую, какая я есть. А сейчас между нами пропасть. Спасибо президенту Сноу! Даже после своей смерти он не даёт нам с Питом спокойно жить.