Наследство - Алена Оленина (2017)

Старуха секунду подумала и милостиво разрешила:

– Да, ещё чашечку. И печенья. Благодарю, хотя в моём возрасте вредно переедать, но у вас всё такое вкусное. Так вот, вся эта история не пошла впрок самой старухе. Она начала болеть, теперь уже по-настоящему, стала заговариваться и совсем слегла. Мистер Холл сделался практически хозяином усадьбы. И верная Робинс при нём. Так они хозяйничали до самой смерти старой леди Спенсер. А когда она умерла, выяснилось, что всё теперь принадлежит нашему чернокнижнику. Не могу сказать, что мы этому сильно удивились.

Она отпила чаю.

– Справедливости ради надо отметить, что мистер Холл ухаживал за хозяйкой до самой её смерти, выписал ей хорошую сиделку и делал всё как положено. Но всё равно люди поговаривали, что он таки приложил руку к исчезновению настоящей наследницы. А, может, и к болезни старухи тоже. Наш добрый викарий сильно сердился на такие разговоры, говорил, что не по-христиански огульно обвинять человека во всех смертных грехах. Но ведь всем рты не заткнёшь. Тем более, что есть во всех этих пересудах и доля истины.

– А кто-нибудь не пытался навести справки, расспросить того же Робинса, куда он увёз бедную даму? – спросила миссис Симмонс.

– А я разве вам не сказала? – удивилась старуха. – Робинс в тот же день, когда вроде бы отвёз её на станцию свернул себе шею, упав с лошади.

Глава 8. Разгадка

Спит леди! Пусть покойно спит,

Пусть небо спящую хранит!

И сновиденья вечно длит

На ложе, прежнего печальней,

В иной и столь священной спальной!

Господь, продли ей сон вовек,

Не дай открыть смеженных век,

Умерь ночных видений бег!

Пусть вечно спит! Покойно спит!

Пусть небо спящую хранит!

Эдгар А. По

После ухода гостьи миссис Симмонс с дочерью остались сидеть в гостиной. Небо полностью затянули тучи, пошёл долгий нескончаемый дождь. В комнате стало холодно, темно и неуютно. Дел по дому накопилось множество, но обе хозяйки никак не могли заставить себя чем-нибудь заняться. Всё валилось из рук, ничего не хотелось делать. Миссис Симмонс взялась было за рукоделие, но быстро его бросила и сидела в кресле, зябко кутаясь в любимую шаль, Лиз задумчиво смотрела в окно на дождь. Обеих одолевали мрачные мысли, навеянные жуткими рассказами старой миссис Бэнкс. Но обе боялись в этом признаться.

– Как ты думаешь, – наконец нарушила молчание миссис Симмонс, – эта старушка ничего не придумала? То, что она наговорила ужасно, но, может, это просто её домыслы?

Она с надеждой посмотрела на дочь.

– Доктор Хейлсворт сказал, что она одна из самых здравомыслящих его пациенток, и у неё прекрасная память. Если уж кто и помнит, что здесь происходило, то это как раз она, – отозвалась Лиз.

– Жаль, – вздохнула миссис Симмонс. – Я надеялась, что она всё выдумывает, как наши с тобой знакомые. Помнишь, старую мисс Филлипс и её сестру? Какие ужасы они нам рассказывали про средневековый замок, в котором жили в детстве? А потом оказалось, что это они пересказывали любимую книжку, добавив ещё и своих фантазий.

– Боюсь, что миссис Бэнкс ничего не выдумала, – вздохнула Лиз.

– Я тоже этого боюсь, – сказала мрачно миссис Симмонс и плотнее закуталась в шаль. – Как неприятно сознавать, что один из твоих родственников – убийца!

– У всех убийц есть родственники, – снова вздохнула Лиз.

Повисло тягостное молчание. Обе хозяйки сидели тихо, вздрагивая от каждого шороха. А шорохов, как им казалось, в доме сильно прибавилось.

– Послушай, Лиз, – обратилась к дочери миссис Симмонс, нервно обернувшись: ей почудилось, что в углу мелькнула какая-то неясная тень, – а тебе не кажется, что все наши неприятности начались именно после того, как мы снесли эту проклятую беседку? Птицы по ночам кричат, тени мелькают. А теперь и несчастья всякие…

Лиз оторвалась от созерцания бегущих по стеклу капель: