Любовь моя последняя - Тауэнтцин Тэа (2009)

— Наверняка, нет. Он же сам получил его по наследству.

— Ну, садись же, наконец. — Рут подтолкнула Этту к камину. — Не снимай пальто, а шаль оберни вокруг ног. Я зажгу огонь в камине и полдюжины свечей, они тоже будут греть… Хочешь, приготовим глинтвейн.

— Было бы неплохо… Я бы могла сейчас…

— Ничего ты не будешь. Только тихо сидеть, спокойно дышать и чувствовать себя в надежном, защищенном месте. — Рукой, одетой в черную перчатку, Рут слегка прошлась по щеке Этты и принялась за работу.

Зябко поеживаясь, Этта наблюдала за ней и прислушивалась, не прибавится ли к окружающим звукам звук подъезжающей машины Романа. Ей хотелось бы, чтобы Роман был уже здесь.

Рут вытащила из огромной сумки пестрые упаковки с печеньем и засахаренными фруктами, а в маленькой кухне уже булькал глинтвейн, пахнувший гвоздикой и корицей.

Вроде бы так все спокойно и уютно, но Этта не чувствовала никакого покоя.

— Разве Роман не собирался выехать сразу?

— Ему надо было еще вернуться на фабрику. Наверно, его там задержали. — Рут обернулась и посмотрела на нее. В ее глазах появилось странное выражение — застывшее, отсутствующее.

— О чем ты думаешь? — занервничала Этта. — Ты ведь не считаешь, что Роману что-то помешало?

— Что ему может помешать?

— Не знаю… Но сейчас — половина восьмого. Разве он не должен быть уже здесь?

— Ну, и что? Половина восьмого… У нас же есть время… много времени… до завтрашнего утра…

— Что это значит? — воскликнула Этта. — Мы не будем ждать здесь до утра. Я этого не выдержу!

— Я и не знала, что ты такая трусиха.

— Я — не трусиха, но…

— Что здесь с нами может случиться? Здесь ты в безопасности, и Роман знает это, поэтому и не будет нестись сломя голову.

Рут вышла на кухню и вскоре вернулась с дымящимся глинтвейном.

— Я очень рада побыть с тобой наедине, Этта… Думаю, нам есть, о чем поговорить, объясниться…

— Объясниться? В чем мы должны объясниться?

Рут загадочно улыбнулась и присела на диван напротив камина.

— Нам надо знать все друг о друге, Этта… Мы близкие подруги, и я готова к главной исповеди.

Этта нахмурила брови.

— Ах, оставь, Рут… Я ничего не хочу больше слышать о том, что было. Лора мертва, и Гвидо тоже… А что касается моей роли в этом деле… Все прошло и забыто.

— Разве ты не за то, чтобы между людьми всегда была ясность во всем?

— Для этого не нужна генеральная исповедь, Рут. Или все знаешь, или не знаешь ничего.

— Ты так считаешь?

— У меня есть опыт.

— С Гвидо?

— Да, с Гвидо, — почти грубо ответила Этта. — Но это то, о чем я хотела бы говорить в последнюю очередь.

— Могу себе представить. Конечно, ты права… Без слов понятно, что мы многое знаем друг о друге. Но, несмотря на это, я нахожу замечательным однажды сказать настоящую правду от всей души.

— Пожалуйста, Рут, будь благоразумной. По крайней мере, пока не приедет Роман. Если и тогда тебе захочется исповедоваться, можешь еще что-нибудь выдать. Но не сейчас.

Рут окинула Этту быстрым взглядом.

— Ты принадлежишь к тем сильным личностям, которые справляются со своими проблемами сами, да? Я, к сожалению, нет… Мне иногда хочется излить душу. И потом, я чувствую себя освобожденной.

— У тебя же есть Роман.

— Роман? Какое отношение имеет Роман к тому, что нам надо сказать друг другу? Это касается только нас двоих: тебя и меня.

— Пусть прошлое останется в прошлом, Рут. Если тебе мешает то, что ты не всегда была со мной откровенна… я могу это понять. В конце концов, Лора была твоей подругой.

Продолжая гнуть свою линию. Рут таинственно улыбнулась.

— Тебе известен роман «Исповедь убийцы, рассказанная за одну ночь» Йозефа Рота? Это была такая же ночь, как сегодня.

Этта напряглась, но в следующий момент в ней вдруг проснулась холодная ярость.