Красные камни - Владислав Савин (2019)

– У вас особые отношение с «Датч Шелл», так какие вопросы? – удивился третий. – Буду удивлен, если завтра на ливийских нефтепромыслах не начнутся пожары, взрывы и все последствия от набегов повстанцев. Сделать эту чертову нефть не благом, а проклятьем итальяшек. Или война, и сплошные расходы и потери, без прибыли – или мир, и мы в доле. Уж вам-то не привыкать.

– Не получится, – угрюмо ответил четвертый, – «повстанцам» очень не понравилось, что англичане выдали их главу, этого Мухамада Идриса. Утрутся, конечно, когда поймут, что без друзей плохо – но время! А нам очень помешала та идиотская инициатива самого Айка – могли бы и в стороне остаться, а атомная бомбежка зачем? Вдобавок итальяшки напустили на «наших» повстанцев своих прикормленных дикарей – в пустыне сейчас творится такое, кочевники режут друг друга и пленных не берут.

– Джентльмены, напомню, что мы собрались здесь обсуждать не проблемы дикарей, – сказал первый, – налицо два срочных вопроса. По моей информации, его святейшество папа покинет наш земной мир в течение ближайших месяцев. В связи с чем возможны изменения в отношениях между коммунистами и Ватиканом. О нет, джентльмены, это вовсе не операция наших парней из Лэнгли или кого-то по их воле. А сугубо божий промысел – скажем так, моим доверенным людям удалось добыть сведения о здоровье этого почтенного человека столь же почтенного возраста, семьдесят семь лет все ж немало[2].

– А на его место желательно продвинуть я догадываюсь кого, – произнес второй. – И что его высокопреосвященство хочет от нас? Как обычно – денег?

– И этого тоже, – кивнул первый. – Выборы папы – это все та же избирательная кампания, исход которой в значительной степени зависит от рекламы. Понятно, что мы очень мало можем влиять на то, что происходит в коммунистической зоне – но уж за Латинскую Америку, где позиции католической Церкви сильны, мы вполне можем быть ответственны. Да и Франция, Испания – тоже в нашем игровом поле. Ну и, конечно, нашему избирателю тоже будет очень полезно внушить, что предназначение Америки – это спасти мир от безбожного коммунизма, и ради этой цели можно потуже затянуть пояса.

– У красных тоже есть пропаганда, хотя бы в образе этой итальянской девки, – ответил второй. – Когда люди видят на обложке журнала, как она, одетая как леди, садится в свой автомобиль, трудно убедить электорат, что коммунисты желают отобрать всю собственность, загнать всех в колхозы и заставить ходить строем, в униформе «ватник».

– Наш месье Фаньер убедительно доказал, что она была любовницей русского всесильного министра Берии, а то и самого Сталина, – заметил третий, – потому ей дозволено всё.

– А вы бы поверили в любовницу-мусульманку у папы римского? – ответил второй. – И ее пример не единственный, хотя и самый характерный. Ее именем уже не только в Италии – в Аргентине новорожденных девочек все чаще называют.

– Вот это безобразие здесь, в Гаване, продают, – заметил третий. – Если это не коммунистическая пропаганда, то что? – он достал и бросил на стол куклу. С непривычными пропорциями, не ребенка, а взрослой женщины, одетую в вечернее платье.

– Поставщик – какая-то испанская фирма. А называют этих красоток – угадайте с одного раза, джентльмены, – «Лючия»!

– Если не ошибаюсь, в девичестве эта мисс звалась «белокурая Лилли», родом из гитлеровского Рейха[3], – сказал первый. – На этом можно сыграть?

– Уже пытались, результат околонулевой, – ответил третий, – все давно забыли, или вовсе не слышали, про «истинную арийку Лилли». Зато эта чертова итальянская девка гораздо более известна, даже в Буэнос-Айресе и Гаване.