Не отпускай мою руку - Мишель Бюсси (2017)

Грациелла поднимает глаза к небу, и ей кажется, что она снова видит эту тучу дельтапланов, кружащих над связанными телами, словно фаэтоны над выброшенной из лодки дохлой рыбиной.

Все, пора идти. Рисковать нельзя.

Откуда-то сверху, со скалы, катятся камни. Она чертыхается — про этих-то совсем позабыла, опять эти проклятые негритосы со своими мангалами. Этот мыс, бухту Каскадов, ущелье Белькомб — они все заполонили, нигде от них не скроешься. Ей не терпится вернуться на Маврикий. Как она могла столько лет прожить на этом острове недоумков, провонявшем карри и жареной говядиной?

Снова начинают сыпаться камни, на этот раз дольше, а потом неизвестно откуда, перекрывая грохот этого микрообвала, слышится голос.

— У меня на острове немало друзей-серфингистов. Сначала я вместе с девчонками изумлялся и восхищался тем, как они рискуют. А потом они мне объяснили, что, изучив хоть сколько-нибудь морские течения, довольно легко, зная, откуда плывет предмет, точно предсказать, в каком месте его прибьет к берегу…

Кристос подошел к самому краю скалы, теперь он возвышается над пляжем и Грациеллой метров на пять. В руке у него пистолет, и он целится в Грациеллу.

— У меня было преимущество перед всеми остальными полицейскими, я их опередил.

Грациелла, побледнев, вытягивает шею: глядя против света, она различает лишь огромный силуэт на скале, но она узнала голос полицейского из Сен-Жиля. До чего он додумался? Она осознает, что уже ничто не связывает ее с малабаром, который убил Родена, зорейку с голубыми волосами и негритоску: не осталось ни бейсболки, ни курты, ни толщинок, ни желтоватого тонального крема на лице — его давно смыла океанская вода.

— Бельон заманил меня в бухту Каскадов. Он сказал, что…

Внезапно раздается выстрел, пуля, оцарапав ухо Грациеллы, врезается в камень чуть дальше.

Грациелла вздрагивает.

— Да вы с ума со…

Кристос не дает ей договорить.

— Не трудитесь перечислять мне алиби, мадам Доре. Я думаю, произошло, как бы это сказать, недоразумение. Мне кажется, вы путаете меня с другим человеком, с полицейским из Сен-Жиля. Вы его помните? Того самого, которого вы недавно сочли полным идиотом. Да, я на него похож, это верно, но — и тут я ничего нового вам не открою — не надо судить по внешности…

Не выпуская из рук пистолета, Кристос садится, с непринужденным видом устраивается на самом краю нависающей над маленьким пляжем скалы.

Грациелла пятится. Ей не уйти.

Серая отвесная скала похожа на тюремную стену, и этот полицейский торчит на сторожевой вышке.

— Но я вам не представился, я — муж Имельды Каджее. Помните — Линь Паради, негритянка, которую вы бросили на свалке, перед тем всадив нож ей в сердце.

— Вы с ума сошли, вы…

Грациелла решительно направляется к огибающей скалу узкой тропинке.

Новый выстрел, в нескольких метрах от ее ноги, — приказ не двигаться с места.

— Если бы вы нарвались на полицейского, мадам Доре, он передал бы вас в руки правосудия, чтобы обеспечить справедливое решение. А вот обычный человек, только что потерявший любимую женщину…

Он целится ей прямо в лоб. Окаменевшая от ужаса Грациелла не может пошевелиться. Взгляд у Кристоса совершенно пустой, в нем нет ничего — ни страха, ни ненависти, ни решимости. Она понимает, что никак не сможет на него повлиять, ни хитрость, ни шантаж не подействуют.

Ему все безразлично. Не на что выменивать. Он все потерял.

Он выстрелит.

— Я сделаю вам одолжение, мадам Доре. Вообще-то, я думаю, Имельде не понравилось бы, что я вас так застрелил. Она была невероятно умна, но, как и все на этом острове, слепо верила в приметы, молитвы, пожертвования, почитание умерших, всякое такое, понимаете, о чем я? Вы знаете молитвы кафров, мадам Доре?