Слеза океана - Марина Кистяева (2018)

А тут он почувствовал желание помочь девчонке. Ведь на самом деле, перед ним стояла совсем девчонка, кажется, восемнадцать ей? А уже политическая. Это хуже. Но в тот момент ему было всё равно, какая у неё статья. Главное, что она готова была уступить ему добровольно. И, может быть, даже приласкать.

Кровь ударила в голову конвоира. И он пошёл в столовую, потратил свои кровные деньги на еду.

Именно тогда, на переправочном пункте, Ирина впервые подумала о том, что у неё есть шанс выжить. Не просто отсидеть восемь лет в тюремных лагерях, а выжить. Для чего? Естественно, для мести.

Она должна убить Окошева.

Эта мысль прочно засела у неё в голове. Отмстить обидчику. И когда очередной мужчина проникал в неё, она, приглушая боль, сжимая зубы, представляла все возможные и не возможные виды мести Окошеву.

И лишь однажды она поддалась чувствам, забылась, и, рыдая под мужчиной, вспоминала, как голопузый карапуз, важно вышагивая с ней по зеленой тропинке детсада тараторил, старательно выговаривая её имя: «Иина Николявна….»

Ещё там, в Москве, в другой жизни, одна женщина, с которой они вместе сидели в общей камере, и которая заботливо промокала её лицо влажной тряпочкой, стирая кровь, капельки пота и слезы, хрипло, сдерживая рвущиеся на волю эмоции, прошептала:

– Натерпишься ты, девка, от этих скотов… Ох, натерпишься…. Как мать говорю, не подумай, что со зла, не сопротивляйся, принимай, всё, как есть…. Может, и устроишься…. Может, всё и обойдется…. Господь милосердный, он не допустит….

Чего Господь не допустит, женщина не договорила.

Когда этап прибыл в лагерь, Ирина почувствовала, как страх перед неизвестностью сковывает тело. Где-то в глубине души она не верила, что отсидит восемь лет и выйдет на свободу. Она политическая. У неё пятьдесят восьмая статья. Она представляет опасность для советских граждан, строящих светлое будущее. А, значит, её как можно дольше будут держать в лагерях. До тех пор, пока она здесь не загнется и не сгинет в бескрайних просторах Севера.

Она гнала подобные мысли прочь…. Ей не просто надо выйти отсюда. Ей необходимо выйти отсюда здоровой и крепкой, полной сил. А как это сделать?

Пока она не знала.

И у неё было очень мало времени, чтобы найти ответ.

Вертухай шагал быстро, ему точно не терпелось доставить заключенную к месту назначения, он несколько раз ворчливо прикрикнул:

– Поторапливайся! Да шагай ты живее!

Ирина выполняла его приказы. Зачем злить старшину?

Стемнело. Она плохо понимала, куда они идут. Ночи на Севере наступали быстро, световые дни были короткими.

Наконец, старшина-наблюдатель быстро поднялся по нескольким ступенькам и громко постучал в дверь. Вошел и почти сразу же вышел.

– Заходи, давай, – буркнул он и распахнул перед девушкой дверь.

Ирина вошла в помещение, и невольно вздрогнула, когда услышала, с каким грохотом за ней захлопнулась дверь.

В комнате, кроме неё находился ещё один мужчина. Он стоял около окна, к ней спиной, и она не могла видеть ни его лица, ни его должности. Он был среднего роста, широкоплечий, кряжистый. В нем чувствовалась сила. Да, такой, пожалуй, приведись, не забоится и на медведя в одиночку сходить.

Ирина заговорила первая:

– Заключенная Акимчева Ирина Николаевна, статья пятьдесят восьмая, пункт….

Мужчина обернулся, и её голос как-то разом сник, и пункт она проговорила шепотом.

Перед ней стоял начальник информационно-следственной части, и она не могла сказать, что он вызвал у неё чувство отвращения. Напротив, Бехтерев, а она слышала и хорошо запомнила его фамилию, оказался привлекательным мужчиной сорока лет. Русые густые волосы были коротко пострижены, нос с горбинкой, которая возникает вследствие перелома, тонкие губы, упрямый квадратный подбородок. Глаза серые, холодноватые, и в отблеске лампы, казавшиеся, льдинками. А в целом, обычный мужчина.

Только наделенный властью.