Убийство из-за книги - Дженнифер Роу (2017)

С мрачноватой усмешкой Тилли Лайтли отложила газету. Теперь-то Брайан Берри поймет, каково это – быть изгоем. А «Голд Груп» молодцы. Брайан всегда держался так холодно и высокомерно, ни о какой поддержке с его стороны и речи быть не могло. Не то что его отец, старый Джералд, – вот тот был душка.

Тилли всегда чувствовала себя неловко в присутствии Брайана, с тех пор, как в самом начале своей работы в издательстве он отверг ее третью книжку о мышке Бинди. Сказал, что она «заурядна», а рисунки в ней «простоваты для нынешнего рынка, существующего в условиях жесткой конкуренции». Чушь какая. Вот Джералда полностью устраивали ее рукописи. Просто Брайан ничего не смыслил в детских книжках, а унижал ее, наверное, ради ощущения собственной власти, ведь она была любимицей его отца.

Поделом ему было бы, уйди она в другое издательство. После двух удач отказ стал для нее страшным потрясением. К тому времени еще и года не прошло после смерти Алистера, они с Сарой существовали вдвоем на пенсию. Она так рассчитывала на эту книгу, думала, что будет хоть немного полегче. Надо было все-таки взять и уйти. Но милый старый Джералд написал ей такое душевное, сочувственное письмо – дескать, отложи Бинди пока в сторонку, Тилли, напиши что-нибудь новенькое. Ты справишься. Так и появился кенгуру Падди, а что было дальше, всем известно.

Милый старый Джералд… Он всегда питал к ней слабость. Тилли до сих пор помнила, с каким трепетом читала письмо, в котором он сообщал ей, что ее первая книга, «Знакомьтесь – мышка Бинди», принята. «Очаровательно… восхитительно…» – так он и писал, и рисунки ему понравились, и опубликовал он книгу точь-в-точь в таком же виде, как Тилли прислала ее, – не изменил ни строчки, ни слова. Ей, девятнадцатилетней студентке, было так приятно. Издать свою первую книгу в таком юном возрасте – этого достижения у нее не отнимет никто. Снобам из университета такое даже не снилось.

Нет, они не впечатлились – еще чего! Этих высоколобых детской книжкой не возьмешь. Наверное, думали, что раз она детская, то даже презрения не заслуживает. Как и Брайан Берри, считали, должно быть, что такое любой дурак напишет. Сол всегда стеснялся «Бинди», даже говорить о ней не желал, особенно в присутствии этих своих друзей. Тилли гордо вскинула подбородок. И чего же эти самые друзья добились с тех пор? Ничего! Все прозябают в безвестности, все до единого. Кроме Сола. Так что все-таки есть у них с Солом что-то общее, о чем понятия не имела вся эта толпа. Сколько бы они ни пыжились, на истинный творческий порыв их озлобленные, бесплодные, иссушенные учебой умишки не способны.

Тилли вдруг заметила, что судорожно цепляется за ремень безопасности и тяжело дышит. Она бросила быстрый взгляд на Сару, сидящую рядом. Но ее дочь, лицо которой было прикрыто, как маской, черными спутанными волосами, смотрела в окно и, как обычно, грезила наяву. Похоже, в последнее время она стала все чаще ускользать в свой мир. Тилли коснулась ее руки, и Сара медленно повернулась к ней, заморгала и слегка улыбнулась, словно просыпающийся ребенок.

– Все хорошо? – легко и оживленно спросила Тилли.

– Конечно, мама. А у тебя?

Успокаивая мать, Сара улыбнулась шире и кончиком языка коснулась длинных передних зубов – совсем по-детски, и не подумаешь, что ей уже двадцать лет.

Тилли кивнула с нервным смешком. Давно прошло время, когда Сара была для нее открытой книгой. Все ее детские и подростковые годы между ними сохранялись близкие отношения, но с недавних пор Тилли все чаще казалось, что у Сары появились… собственные мысли. К которым матери доступа нет. От этого становилось неуютно и тревожно. Сара тоже начала писать. Запиралась у себя в комнате и что-то печатала – вместо того чтобы после ужина читать в кабинете, рядом с работающей матерью. Это смущало Тилли. Может, теперь, с окончанием книги, жизнь вернется в привычную колею. И эта поездка в Сидней наверняка пойдет на пользу.