Как мы ориентируемся - Маура О’Коннор (2021)

Ауа, один из одиннадцати детей в семье, вырос в Митиматалике (бывшем Понд-Инлет), деревне, которая была названа в честь охотника, погибшего в бурю на дальней оконечности Баффиновой Земли, в восемнадцати градусах широты от Северного полюса. Уроки, которые преподал ему отец с помощью непосредственного наблюдения и опыта, были особенно важны для обучения навигации. Ауа рассказал мне одну историю. В девять лет он вместе с другими мальчиками отправился по морскому льду на охоту за тюленями. Когда они были километрах в пятнадцати от берега, туман сгустился, и им пришлось возвращаться, пока видимость не упала до нуля. Отец управлял снегоходом, а мальчики ехали сзади в камутиик. Через какое-то время отец остановился. «Вы знаете, как мы попали в это место?» – спросил он. Мальчики признались, что не следили за маршрутом. «Мы не знали, где находимся», – вспоминал Ауа. Отец продолжал расспрашивать. Где было солнце, когда они ехали к месту охоты? Где они видели тени на земле? Были ли они темнее с одной стороны? «Так он нас учил. Задавал вопрос, – рассказывал Ауа. – Мой отец никогда не хотел, чтобы я ходил в начальную школу. Очень не хотел».

Вероятно, немного найдется на земле народов, у которых переход от кочевой жизни к современной произошел так быстро и внезапно, как у иннуитов. За 20 лет, с 1950-х до 1970-х гг., почти все население перешло к оседлой жизни в поселках, под управлением канадского правительства. На север пришли деньги, бензиновые двигатели, телефоны, телевизоры, самолеты, больницы, школы и продовольственные магазины. В мгновение ока – по историческим меркам – иннуиты освоили новый язык, новые продукты и средства передвижения. Скорость изменения культуры была столь высокой, что иннуитская собака, на протяжении тысяч лет позволявшая местному населению путешествовать и выживать, почти исчезла.

Первые контакты с каллунаат, по всей видимости, относятся к X в. – сначала это были норвежцы, затем европейские путешественники, а в XVII в. появились китобои. Рыбаки и китобои принесли с собой новые орудия: металлические ножи и иглы, ружья, ткань. Приезжали миссионеры, которые пытались «цивилизовать» иннуитов, обратив их в христианство; англикане и католики соперничали друг с другом, стараясь увеличить число своих единоверцев. Миссионеры познакомили местных жителей со слоговым алфавитом, чтобы новообращенные могли читать Библию. Охотникам и их семьям объясняли, что в воскресенье нужно сидеть дома. Шаманизм и древние традиции, такие как татуировка на лице женщин, были запрещены. Ущерб для культуры от встречи с каллунаат – не говоря уже об алкоголе и европейских болезнях – был огромным. Но некоторые глубоко укоренившиеся аспекты жизни иннуитов остались нетронутыми. Независимо от того, обратились ли они в христианство, люди должны были путешествовать и охотиться, чтобы выжить.

Все начало меняться только в XIX в., когда Компания Гудзонова залива, которой владели англичане, начала строить фактории в Восточной Арктике. Компания продавала меха на европейских рынках, и многие иннуиты стали охотиться на животных, чтобы обменять их шкуры на табак, оружие и продукты. Фактории превратились в центры экономической активности, и они притягивали к себе семьи иннуитов, побуждая переходить от полукочевой жизни к оседлой. Торговля мехами также серьезно повлияла на отношение иннуитов к путешествиям. Антрополог Сара Боунстил писала, что капканный промысел был очень трудоемким и отвлекал людей от традиционных занятий, таких как охота. Этот сдвиг, в свою очередь, усиливал зависимость от продуктов питания, поставляемых Компанией Гудзонова залива, и охотникам приходилось ставить еще больше ловушек, чтобы продавать добычу – и на полученные деньги покупать еду уже себе.