Камер-юнкер - Валерий Пылаев

– Ну, здравствуй, что ли… – проговорил я, осторожно пристраивая винтовку у стола. – Соболезную, брат.

– Ага. – Павел несколько раз медленно кивнул. – Я сначала подумал – ну вот, убивать меня пришли.

– Я?!

– Ты, Багратион, генералы, еще кто-нибудь… Может, вообще немцы. Я тут сижу и вообще ничего не знаю. – Павел нервно усмехнулся. – Даже не знаю, жива еще мать, или уже… все. Никого не пускают. Тебе и то пришлось…

От былой венценосной спеси не осталось и следа. Наследник российского престола выглядел не испуганным или жалким – даже страх Павла, похоже, уже покинул, оставив только глухую апатию, которая граничила чуть ли не с полным безразличием и к собственной участи, и ко всему вообще. На мгновения я даже подумал – не лучше ли убраться отсюда и провернуть все самостоятельно, чем пытаться вытащить его краснокожее высочество из состояния овоща.

И все же вариантов у меня было немного.

– Ну… Лично я тебя убивать точно не собираюсь. Понимаю, что сейчас ты вряд ли захочешь думать о чем-то, кроме здоровья матери, но мы пришли сюда не просто так. – Я облокотился на стол и подвинулся к Павлу. – И поэтому сейчас очень нужно, чтобы ты меня выслушал. Внимательно и до самого конца, без лишних вопросов. От этого будет зависеть судьба – твоя, моя, Богдана и вообще всей страны… Хорошо?

Продолжил я не сразу. Только через полторы-две минуты, когда на венценосной физиономии, наконец, появилось если не любопытство, то хотя бы что-то отдаленное похожее на желание узнать, на кой черт сиятельному князю Горчакову вообще взбрело в голову напялить гвардейский мундир и заявиться ко двору под личиной караульного егеря.

Я рассказал. Все – с самого начала и до итогов тайного совета в заброшенной усадьбе. И чем дольше мы говорили, тем больше менялось лицо Павла. С каждым моим словом, с каждым ответом в его глазах загоралась… нет, пока еще не решимость, даже не надежда – но хотя бы воля. Передо мной снова сидел не измученный и сдавшийся подросток, а законный наследник российского трона.

Которому вряд ли понравилась хотя бы половина услышанного. А уж условия восставшего из мертвых генерала Куракина я передавал Павлу даже с некоторой опаской. На мгновение темные жиденькие брови сурово сдвинулись… но буре все-таки не суждено было разразиться.

– Что ж… – Павел мрачно усмехнулся и покачал головой. – Полагаю, особого выбора у меня нет, так?

– Выбор есть всегда. Особенно теперь, когда ты все знаешь – но я все-таки жду разумного решения. – Я протянул руку и осторожно взял Павла за плечо. – Одно твое слово – и через день или два мы принесем тебе страну на блюдечке!

– Я верю, княже… Но чего это будет стоить? И сколько людей погибнет?

– Уж точно не больше, чем за последние полгода, – вздохнул я. – Я не знаю, ждет ли нас война с германским Рейхом, но вступать в нее с ножом измены в брюхе – смерть. Решать тебе, но другого шанса решить все за одни сутки уже не представиться. Кто бы ни пытался навредить ее величеству – они уже наверняка начали действовать.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. – Павел потер красные от недосыпа глаза. – Ладно, будь по-вашему… Что требуется от меня? Какой-нибудь указ, распоряжение или…

– Только твое слово. Все уже готово, и одного свидетеля, – я указал на притихшего Богдана, – более чем достаточно… Впрочем, нет, одна просьба все-таки найдется.

– Какая?

– Убери Багратиона. На сутки. – Я на всякий случай огляделся по сторонам. – В идеале – вместе с гвардейскими генералами и начальником полиции. Прикажи охранять тебя лично, арестуй, посади под замок, вышли скорым поездом в Москву, напои до беспамятства – мне все равно. Только избавься от…

– Думаешь, это так просто сделать? – буркнул Павел.

– Вряд ли. – Я пожал плечами. – Но ты все-таки великий князь и наследник престола, разве нет?