Апогей - Мари Явь (2021)

В таких разговорах лучше все спускать на тормозах.

Застольный разговор не поражал обилием интересных историй и легенд, которых успел нахвататься за свое путешествие брат Лукас, как его называл мой отец. В основном это были какие-то мутные рассуждения на философские темы, приправленные цитатами из Библии и Евангелия. Что сказать, возможно этот брат Лукас и не был на деле монахом, писание он знал наизусть. Да, стоит пристальнее к нему пригляделась, и сомнений не останется: из него монах, как из фарфоровой статуэтки молоток. Эти его повадки... умение поддержать разговор, осанка, отточенный столовый этикет, аристократическая неторопливость...

Мой взгляд заметили. Брат Лукас обратил ко мне свое породистое лицо с ясно-синими глазами и дружелюбно улыбнулся.

— Вы хотели что-то спросить?

— Да... — Я немного растерялась под этим взглядом. Да и наступившая тишина давила. — А откуда вы, говорите, к нам прибыли? Из палат Людовика Четырнадцатого?

Мачеха поперхнулась, звякнула чья-то вилка, кто-то заерзал на стуле. Собственно, в течение последующей минуты, это были единственные звуки среди могильного молчания.

— Бенедиктинское аббатство в Мельке. — Поправил меня мужчина.

— Далеко. Вы неплохо владеете местным языком. — Пробормотала я, просто чтобы не показаться грубиянкой. Хотя в пекло это, я и так перешла границу.

— Я знаю много языков. Родной немецкий не единственный. — Ответили мне.

Он явно старался выглядеть вежливым. И тихим, и скромным, и смиренным. И все же что-то фальшивое было в его поведении. Не то чтобы он был плохим актером, или допускал явные ошибки, но привычки — их, как говорится, не пропьешь. И бред это все... ну, про знание иностранных языков до такой степени, что не разоблачает даже акцент.

Думаю, он понял, что я о нем думаю, когда я отвернулась, явно показывая, что наш короткий разговор подошел к концу. Все же дураком он не выглядел, хотя и делал дураками всех нас.

— Ну... так что, вы говорите, брат Лукас, ваш настоятель думает об исихазме? — Попытался выровнять яму неловкости, оставленную нашей беседой, отец.

Философское бла-бла-бла увлекло их в достаточной степени, чтобы уже через пять минут никто не вспоминал мою недавнюю выходку. Я же, так и не притронувшись к еде, вышла из-за стола под шумок, оставляя родственников наедине с их новой религией.

Я ушла в соседнюю комнату и, не позаботившись о свете, села в старое кресло-качалку. Дома было холодно и темно из-за непрекращающегося дождя и подступающего вечера. О приближающейся зиме думать совсем не хотелось, хотя она и напоминала о себе стуком капель и свистом ветра в щелях, в камине. За стеной по-прежнему шел разговор, который мне был отлично слышен.

Кажется, Джерри хвастался своими школьными успехами. Монах в свою очередь поинтересовался, все ли дети получают образование здесь. Отец поспешил ответить, что мы — исключение, потому что являемся его чадами. Другие же приводят своих отпрысков в приходскую школу, только если видят в этом прок.

В разговор вступила Аги. Неловко посмеиваясь, она сказала, что, например, ее мама считает, что девушка не должна забивать себе голову лишними знаниями. Что это лишь создает хаос, смешивая мужские и женские роли. Что именно это когда-то и привело к Апогею. Отец согласился, сказав, что, пожалуй, в этом есть резон: люди все свое существование стремятся к запретному, к знанию, к этому дьявольскому плоду с Древа, за что и платят. И что нам не стоит гневить Бога лишний раз, а мне он дал образование просто потому, что ему нужен был помощник. Что пока Джерри был еще совсем мальчишкой, ему самому приходилось нести на себе бремя содержания церкви, а это довольно тяжелый крест. И что теперь, когда его сынок подрос, самое время мне начать жизнь, которую уготовил Господь женщине. Именно поэтому он выдает меня замуж за этого прекрасного юношу. Брат Лукас что-то сказал про то, что полностью разделяет чаянья отца. Хотя, что он еще мог сказать?