Танго втроем + бонус - Ирина Шайлина (2020)

Я была поздним ребёнком. Подарком судьбы. Рожденная у бесплодной женщины перед самым климаксом. Моя мама была замужем пятнадцать лет, а потом развелась по причине того, что любовница её мужа могла иметь детей, что и продемонстрировала на деле, а моя мама – нет. А через много лет, когда она уже мечтать не смела, получилась я. Благословение небес.

Я росла в женском царстве – старенькая бабушка, мама, я и три кошки. Я олицетворяла все мамины мечты, она хотела быть идеальной мамой. Со мной это было несложно, я сама была идеальной дочерью. Такой, какой, по мнению мамы и бабушки, должна была быть. Всегда опрятная, с убранными волосами, старательная и предельно вежливая. И это было не в тягость – я купалась в любви. Пусть я была единственной девочкой в классе, которую вплоть до выпускного встречали и провожали в школу, я знала – это от любви. Что родные боятся за меня, поэтому прощала им контроль, хотя думаю, если бы встала в позу, то добилась своего. Мать не давила на меня. Она меня любила, наверное, больше всего на свете, больше жизни.

Я учила языки, играла на пианино и ходила в кружок танцев. Я была старостой, и что самое удивительное, сверстники прощали мне всю мою странность. Первые восемнадцать лет моей жизни такие, что сейчас мне и не верится, что они были. А воспоминания, словно кадры из фильма, который смотришь, и знаешь – все будет хорошо. Но вот только жизнь не фильм.

Вскоре после получения мной аттестата, словно дождавшись этого, умерла бабушка. Она была очень старенькой и последние годы жила скорее из упорства. Мы отпустили её легко. Это правильно… когда умирают старые люди. Ты грустишь, тебе плохо, но ты знаешь, что это закономерно. Это так, как должно быть. Дома стало пусто, казалось, мы с мамой шагнули вперёд, оставив позади целую эпоху. Но шли недели, я поступила в университет. Закономерно стала старостой, впервые влюбилась.

О, какое это было нежное и смешное чувство! И какими мы были глупыми! Я, тепличный цветок, и он, слишком робкий и романтичный, для того чтобы настаивать, упорствовать. Наш максимум – прогулки за руку. И бабочки в животе, и легкость, и предчувствие поцелуя, который так и не произошёл. Но мальчик в памяти остался, наверное, навсегда. Такой же чистый, как и все воспоминания о моей юности. Потом я часто думала, как бы сложилась жизнь, если бы мы оба были смелее? Возможно, я так и жила бы в маленьком городке, затерянном на просторах России, вышла бы замуж за своего мальчика, родила бы ему детей, которые росли бы в такой же любви, как и я. Мы выплачивали бы ипотеку, ездили летом на дачу, один раз в год – на море. И я бы не знала, какой грязной бывает жизнь, какой жестокой.

Но случилось то, что случилось. Через год после смерти бабушки в нашу маленькую семью пришёл рак. Обрушился, подобно лавине, сметая все на своём пути. И стало не до мальчика. Я боялась уйти из дома, а вернувшись, увидеть, что мама умерла. Мне было важно проводить рядом с ней каждую минуту. Словно я пыталась накопить материнской любви впрок, чтобы на всю жизнь хватило. Мама угасала, лечение не подарило нам даже ремиссии. Я бросила ходить на занятия, проводила все дни дома. Тогда я даже не задумывалась, откуда у нас деньги. Я ещё ни разу не работала и признаюсь – даже не задумывалась, на какие средства мы живем, хотя мама уже не работала, а её пенсия и моя стипендия – слёзы. Вот тогда все и открылось.

– Вера, – позвала меня мама.

Я была на кухне, варила бульон, мама уже с трудом принимала пищу. Госпитализация бы её не спасла, это понимали все. Поэтому стремились провести эти последние дни вместе, два раза в день встречая врачей. Сильных обезболивающих на руки не выдавали, но бригада из хосписа приезжала по первому зову, за что я им до сих пор благодарна.