С именем ветра - Хельга Петерсон (2020)

Их семейный дом в Фулхэме тоже был хорош, и многие знакомые удивленно причитали, что мама сошла с ума, раз решила его продать. Люди, видите ли, обычно не разбрасываются старинными пятикомнатными домами с аккуратными газонами и цветниками, да еще и недалеко от центра Лондона. Но их дом вдруг стал никому не нужен. Отец умер, когда Мире было пятнадцать, потом дети выросли, мать уехала и вышла замуж. У каждого была своя жизнь, а дом был постоянной обузой и напоминанием об ушедших временах. Мама правильно сделала, когда не стала ни к кому прислушиваться и продала его. В конце концов, все списали на ее эксцентричность. Зато сейчас у Миры был свой собственный маленький уголок, куда всегда хотелось вернуться. За стенкой спал самый лучший в мире мужчина, и воздух был пропитан спокойствием и умиротворенностью.

Мистраль тихо вернулась в спальню, стараясь не разбудить Шейна, но он уже не спал, а сидел, опершись на подушку.

— Сколько времени? — хрипло спросил он, потирая шею.

Мира, двигаясь аккуратно, чтобы не разлить напиток, забралась в кровать и села по-турецки.

— Не знаю, — тихо ответила она. Вообще по ночам у людей автоматически убавляется громкость голоса, как будто с наступлением темноты устанавливается запрет на громкие разговоры. — Тебя сегодня еще ждет другая подружка?

Шейн криво ухмыльнулся.

— Конечно. Я же так популярен у девушек.

— Ты себя недооцениваешь. Если бы ты чаще выбирался из дома, давно бы обзавелся девушкой.

— Если бы я обзавелся девушкой раньше, то не встретил бы тебя. Это было бы печально. Что ты пьешь?

И не дожидаясь ответа, Шейн отобрал у Миры кружку и сделал глоток.

- Вино с апельсином, — сказала Мистраль.

— Это глинтвейн.

— Глинтвейн был несколько часов назад. Сейчас это вино с апельсином. И кстати, Ральф назвал тебя вчера идиотом. Или святым.

— В связи с чем? — Шейн передал кружку Эм.

Мистраль отпила немного вина.

— В связи с тем, что ты терпишь все мои заскоки и при этом не пытаешься уложить в постель.

Шейн хрипло засмеялся.

— Святым меня уж точно назвать нельзя. Как думаешь, теперь я реабилитируюсь в его глазах?

— Ральф будет последний, кто об этом узнает, — раздраженно заявила Мира, и передала Шейну чашку. — Но ты действительно терпел все и при этом вел себя как мальчик из дорогой частной школы.

— Или как идиот? Нет, Эм. Просто я не такой, как Ральф. Ты мне нравилась уже давно, но всегда был какой-то сдерживающий фактор.

— Типа афонии? — приподняла бровь Мира.

Шейн сморщился и отмахнулся.

— Пфф, нет. Твоя афония было последим, что меня волновало. Ты все время была не со мной. Внешне ты присутствовала, сидела рядом, пила чай, играла в карты, но мысли твои периодически улетали, и теперь я знаю, куда. Поэтому мне оставалось либо ждать, либо незаметно исчезнуть.

— Ты не исчез.

— Нет. Не исчез, — он взял ладонь Миры и погладил ее большим пальцем. — А теперь давай спать.

Шейн поставил пустую чашку на прикроватную тумбочку, и за руку потянул Миру вниз. Она упала на него, съехала с его груди на подушку, повернулась спиной, и Шейн обнял ее за талию. Прошло несколько минут, он уже начинал дремать, когда Мистраль снова заговорила.

— Шейн…

— Мм?

— А что, если это был кем-то хорошо продуманный план? В смысле… Жили мы каждый своей жизнью без малейшей вероятности на встречу, и кто-то решил «Нет, нет, так не пойдет», и бросил на моем пути совершенно никчемного персонажа, массовку, чтобы появился повод для поездки в Корнуолл и встретить там тебя. Я глупая, да?

— Забавно, — хмыкнул Шейн. — В таком случае кто-то должен был бросить на моем пути массовку, которая невзначай обронила, что в Корнуолле просто замечательно писать книги. В любом случае, все произошло очень даже удачно. А сейчас спи.