Расправить крылья - Елена Левашова (2021)

Его жестокие слова, как тонкое лезвие, режут меня по живому. Обида, боль, презрение, ненависть — чувства Мистера Жиголо такие... пульсирующие и разрушительные, что я их физически ощущаю. Покачиваюсь от подступившей тошноты и беспомощно вцепляюсь влажными пальцами в спинку кресла. В глазах темнеет, и образ мужчины, буравящего меня ледяным взглядом, распадается на черные мушки.

— Скорую! Срочно вызовите скорую! — слышу словно сквозь плотную вату.

И перед тем как подчиниться объятиям бессознательности, я вижу лицо Егора, склоненное надо мной. Чувствую его крепкие руки, легонько сжимающие мои плечи, слышу взволнованный шепот:

— Лиза… Держись.

Глава 22

Егор

Давно я не чувствовал себя так хреново. Все время казалось, что из-за угла вот-вот выскочит сумасшедший и выкрикнет: «Вас снимает скрытая камера!» Тогда этому бреду нашлось хоть какое-то объяснение!

Я, Эльза, Матвей — как вообще это возможно? Шутка? Чей-то тщательно спланированный жестокий розыгрыш?

Честное слово, я искал ответ в ее глазах, но видел только презрение, слышал ужасающие в своей нелепости слова «жиголо, подстава, попросил поухаживать». Еще и Лиля подливала масла в огонь улыбками и недвусмысленными взглядами — надо же, ее начальник — вполне себе обеспеченный человек, заделался жиголо. Вот потеха! Будет что обсудить с Васильковым.

А потом Лиза упала… Не справилась с эмоциями, вызванными моим вопросом. Справедливым вопросом — учитывая всю ту ложь, на которой строились наши отношения.

— Егор... — шепчет она, цепляясь за мои плечи. Чувствую исходящий от неё жар, ловлю прерывистое дыхание и даже сквозь платье слышу биение сердца. А потом снова заглядываю в глаза. И все, что было до этого — строптивость и презрение — тонет в беспомощности и страхе.

— Лиза... Держись.

Я сейчас нужен ей — не Матвей, на которого она даже не смотрит, а я — бессовестный жиголо, заделавший ребёнка.

— Егор, я...

— Потом, ладно? — неуклюже шепчу я. Не знаю, что в таких ситуациях положено делать, а уж что говорить — тем более. Сейчас не время для разговоров.

Матвей монотонно вышагивает по залу, кому-то звонит, искоса наблюдая за нашим с Лизой странным уединением. Она быстро приходит в себя и упрямо пытается высвободиться из моих крепких объятий.

В последний момент Матвей оттесняет меня от Лизы, наградив уничтожающим взглядом. С видом доброго самаритянина он суетится возле бывшей жены и медицинского персонала скорой помощи. Хочет вернуть Лизу — вспоминаю я. Карета скорой уезжает, оставляя меня наедине с Лилей и собственными сумбурными мыслями.

— Ее повезли в окружную, отделение патологии беременных. — Успокаивающе произносит Лиля. — Я спросила у водителя. Поезжайте следом, Егор Вадимович.

— Спасибо. — Киваю болванчиком, испытывая вину за то, что хотел поскорее выпроводить помощницу. — Ты…молодец.

— Поздравляю, Егор Вадимович. Она… красивая и такая воинственная, а вы…

— Лиль, пожалуйста, не говори ни о чем Василькову и другим сотрудникам.

— Заметано. — Улыбается она. — Вам помочь выбрать для Елизаветы фрукты? Цветы не советую покупать, резкий запах спровоцирует тошноту. — Деловито добавляет она.

— Н-нет. До завтра, Лиля. Я справлюсь.

***

Лиза лежит в отдельной палате (очевидно, стараниями Виноградова). Дух захватывает от вида ее длинных волнистых прядей, разметавшихся по подушке, блестящих, похожих на спелые вишни, глаз, хрупких запястий... Когда-то ее тонкие пальчики трогали меня, зарывались в волосы на затылке, царапали, сжимали, гладили, а я... задыхался от счастья, принимая ее ласку за чистую монету.

— Привет. Как ты? — протягиваю ей пакет с фруктами.

— Лучше, спасибо. — Лиза стыдливо отводит взгляд. Ее неловкость словно выкачивает из палаты весь воздух — становится трудно дышать.

— Что говорят врачи?