Расправить крылья - Елена Левашова (2021)

Я б навеки забыл кабаки

И стихи бы писать забросил,

Только б тонко касаться руки

И волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошел за тобой

Хоть в свои, хоть в чужие дали…

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить.

(1923 г. Сергей Есенин)

Лизка плачет. Сначала держится, а потом обнимает меня, уткнувшись мокрым лицом в грудь что-то бессвязно шепчет.

— Эх, Виногра… то есть Иволгина, ну такое разве возможно? Чтобы ТАК? — наши объятия бесцеремонно разрывает подружка невесты Снежана. — Не плачь, Лизок, зря, что ли, макияж делали? — сквозь слезы улыбается она.

— Да, я согласен! Все слышали? — пытаюсь исправить то, что натворил. Вон, даже Доминик ревет в голос от умиления! А ведь это всего лишь стихи — я их еще столько ей прочитаю…

— Мы и не сомневались! — бодро отвечает регистратор. — Объявляю вас мужем и женой. Можете обменяться кольцами и поцеловать невесту.

— Жена моя… любимая, — шепчу хрипловато, касаясь губами ее мягких розовых губ. Хочу целовать Лизу долго и страстно, но в присутствии Клавдии Викторовны и наших детей сдерживаю порывы.

— Егор, я чуть не умерла, честное слово… Эти стихи… так неожиданно. — Лизка надевает мне кольцо и, наконец, широко улыбается.

— Я не позволю тебе умереть… Ты мне еще понадобишься, Эльза… — шепчу ей в самое ушко.

— Ну тебя, пошляк. Вернее, Мистер Жиголо.

Снежана и Васильков — почетные свидетели расписываются в большой красной папке. Снежка выхватывает из рук ошалевшей регистраторши наше свидетельство о браке — первый совместный документ и трясет над головой:

— Иволгина! Так теперь зовут мою подругу! Держите, птички мои, не потеряйте.

Еще бы — неужели кто-то мог подумать, что я позволю ходить моей жене с фамилией бывшего мужа? Хотя, признаться, Лизе не улыбалась мысль менять все документы.

— Ура! Моя Лисса, шерри, я такой счастливый от ваша свадьба!

Ну вот, похоже, всеобщая печаль успешно растворяется в ликовании. Ники поочередно сжимает нас в объятиях и вручает Лизе букет. Нас поздравляют дети и мама Клава (она сама попросила так ее называть), Инночка с девочками, а потом я краем глаза замечаю других гостей, замерших на входе: Риту, сидящую в коляске и Колю Жмайло, бережно управляющего непривычным транспортом. А за ними, прислонившись к колоне, стоит Матвей Виноградов. Мы переглядываемся с Лизой и всучиваем свидетелям цветы.

— Надо подойти, Лиз.

Жена придерживает расшитый стразами и бисером подол белого платья и осторожно ступает ко входу, крепко держась за мою ладонь.

— Поздравляю, Лизка. — Хмурится Матвей и, покосившись в мою сторону, целует бывшую жену в щеку. — Ты заслужила счастье.

Он сухо пожимает мне руку и сует конверт с деньгами во внутренний карман моего пиджака.

— Подарок. — Уточняет Матвей.

Честно, мы не думали, что после всего случившегося Матвей придет на свадьбу. Илона долго скрывалась. Оставляла следы и зацепки, каждый раз оказываясь на шаг впереди следователей. Меняла сим-карты, снимала с банкоматов деньги и испарялась в неизвестном направлении. Пока не вмешалась Рита — по моей просьбе, конечно. Видели бы вы, как она эмоционально рассказывала об этой встрече! Бывшая любовница — та, из-за которой Матвей потерял свои жизнь и семью, бывшая любимая, вероломно предавшая его, наконец, поймана! Деньги она не вернула. Растратила или вложила в бизнес, используя подставных лиц — это уже не имеет значения. Илона его обвела вокруг пальца, кинула, оставив ни с чем. Хотя нет, я не совсем прав: Матвей все начал с нуля, восстановил штат сотрудников, набрал клиентуру. Наверное, у него все налаживается… Рита лично провела парочку устрашающих допросов вместо Алексея Николаевича, но Илоночка вела себя как кремень — так и не призналась, где деньги, за что получила срок в два года колонии общего режима.