Атомка - Франк Тилье (2014)

— Выбора-то нет. Если мы увидим что-то подозрительное, вернемся, предупредим власти и Службу внутренней безопасности. Будем действовать аккуратно. Договорились?

— Будем действовать аккуратно… Знаешь, смешно! Мне кажется, сейчас здесь, со мной, снова Шарко дней своей славы. Тот, кому наплевать на любые правила и кто сделает все, чтобы достичь цели.

Комиссар пожал плечами и подошел к Гордею.

Владимир переводил:

— Он проводит вас до дороги и вернется сюда пешком. Но он хочет что-нибудь за это получить.

— Разумеется!

Шарко достал из бумажника купюру в сто евро и протянул подростку. Гордей, радостно улыбаясь, спрятал деньги. Когда комиссар с мальчиком сели в машину, был почти час пополудни.

Люси, на минутку задержавшись, спросила Владимира:

— А радиоактивность? Чего точно надо бояться?

— В общем-то, ничего, если будете осторожны. Не снимайте перчаток, ничего не пейте и не ешьте. Радиоактивность — в почве, в воде, но не в воздухе, разве что в непосредственной близости к четвертому энергоблоку. А когда я говорю «в непосредственной близости», я имею в виду расстояние не больше нескольких метров. Я уже сказал, что саркофаг дает утечки, что урановые стержни реактора продолжают излучать, ну и если вы подойдете близко — схлопочете меньше чем за час смертельную дозу.

Люси, вместо того чтобы поблагодарить, покачала головой.

— М-да, обнадежили… Ну ладно, мы скоро вернемся, — сказала она, протягивая руку переводчику.

— Чем скорее, тем лучше. Будьте осторожны, а главное — не сходите с дороги. В этом лесу полно голодных волков. Природа стала очень агрессивной и, можете быть уверены, не проявит к человеку ни капли милосердия.

63

Для того чтобы описать их страх и подавленность, не найдется никаких слов.

Проехав километров пять по практически непроезжей дороге зоны отчуждения, они попали в город — без имени и без людей. Вся обстановка тут говорила о том, как неожиданно и жестоко все оборвалось. Двери домов остались открытыми, на улицах валялись остовы машин, но разрушенные временем магазинчики тем не менее, казалось, ждали покупателей… Со всех сторон сквозь снег пробивалась растительность — дикая, всепожирающая. Искривленные ветви торчали из окон домов и проржавевших грузовиков, подъезды напоминали опушки фантастического леса, корни деревьев разрывали асфальт. Еще несколько лет — и все, что построено человеком, без следа исчезнет в тишине.

— Владимир был прав, — сказала Люси. — Действительно, в нормальном месте природа не могла бы за двадцать шесть лет так все разрушить. Можно подумать, тут все процессы идут с какой-то бешеной скоростью, и нет такой силы, которая оказалась бы способна сопротивляться этим деревьям, растущим даже посреди мостовой.

Шарко продолжал ехать прямо, и, хотя он двигался очень медленно, чувствовалось, с каким трудом машина преодолевает некоторые участки дороги.

Километр за километром мимо развороченных хуторов и армейских казарм, мимо заводов в руинах… Расставленные вдоль дороги на столбиках желтые треугольники с красным трилистником напоминали о высокой радиационной опасности. Невидимой опасности. Слева, прямо в лесу, они увидели церковь с изгрызенными до крови плющом стенами, с хищно тянущимися к ней — вот-вот нападут! — ветками берез и буков. Было время, сюда шли на встречу с Богом, а встретились с прямо Ему противоположным — с атомом… А вот лежащая пожарная машина, вот насквозь проржавевший трактор… А эти остовы — вообще не поймешь чьи… Дорога прорезала лес, который становился все более редким, — видимо, клыки природы не пощадили и его…

Люси не пристегнулась и сидела теперь, сжавшись в комочек, коленями к груди, жуткие образы японской катастрофы не выходили у нее из головы.

— Была надежда, что это больше не повторится, а потом случилась Фукусима…

— Я тоже думал об этом.