Король-ворон - Мэгги Стивотер (2016)

Ему нравились официально коронованные короли – те, у которых был и титул, и корона, и все прочее, но ему также нравились неформальные короли, которые правили, вели свои войска в бой и руководили, не имея ни благородного происхождения, ни приличного трона. Ему нравились короли прошлого и короли будущего. Короли, ставшие легендами только после смерти, и короли, ставшие легендой при жизни, и короли, ставшие легендой, даже не родившись. Его любимыми королями были те, кто использовал свою власть для просветительской деятельности и установления мира, а не для достижения определенного статуса и приобретения имущества, или те, кто применял насилие лишь для создания страны, где в насилии уже не было нужды. Альфред Великий, король, которого больше всего боготворил Серый, стал олицетворением всего этого, завоевав мелких англосаксонских корольков Англии, чтобы объединить страну. О, как же сильно Серый восхищался таким человеком, невзирая на то, что сам он стал наемным убийцей, а не королем.

Любопытно, что он не помнил, как принял решение стать киллером.

Он помнил академическую часть своего прошлого, когда преподавал историю в Бостоне: лекции, доклады, вечеринки, архивы. Короли и воины, честь и вира. Разумеется, он помнил Гринмантлов. Но он никак не мог собрать воедино все остальное. Никак не мог отличить настоящее воспоминание от мечтаний и снов. В то время он проживал один неприметный серый день за другим, и ему казалось, что он потерял в этом тумане целые недели, или месяцы, или даже годы. Где-то внутри кто-то шепнул ему слово «наемник», и где-то внутри кто-то отказался от своей личности и стал Серым.

– Что, по твоему мнению, мы должны здесь найти? – спросила его Мора.

Они вдвоем ехали в Сингерз-Фоллс. Присутствие в магазине только двух братьев Ломоньер в тот вечер терзало Серого с того самого момента, как он покинул их, и он потратил большую часть ночи, чтобы отыскать третьего, самого неприятного брата. Теперь же, потеряв его взятую напрокат машину из виду, они продолжали двигаться в сторону Барнса.

– Я надеюсь, что не найдем ничего, – сказал Серый. – Но вполне вероятно, что мы обнаружим Ломоньера, шарящего по кладовкам Ниалла Линча.

Та часть Серого, когда-то бывшая киллером, была не в восторге от идеи, что Мора решила сопровождать его и настояла на этом; но та часть, которая была в нее чрезвычайно влюблена, чувствовала себя вполне удовлетворенной.

Мора заглянула в телефон Серого:

– От Ронана до сих пор нет ответа.

Тем утром Блу сказала им, что Ронан Линч и Адам Пэрриш работают в Барнсе.

– Может, он не берет трубку, если видит незнакомый номер, – предположил Серый. Также вполне возможно, что он уже мертв. Ломоньер мог быть очень несговорчивым, если загнать его в угол.

– Может, – нахмурившись, эхом повторила Мора.

Барнс выглядел как обычно – полной идиллией. На площадке перед домом стояли только две машины: «БМВ» Линча и трехцветный драндулет Пэрриша. Машины Ломоньера нигде не было и в помине, но он запросто мог припарковаться где-то еще и прийти сюда пешком.

– Только не говори мне оставаться в машине, – предупредила его Мора.

– Я и не собирался, – ответил он, медленно открывая дверцу, чтобы не ударить ее о растущее рядом и все еще плодоносившее сливовое дерево. – Припаркованная машина – ненадежное укрытие.

Он вытащил пистолет, Мора сунула его телефон в задний карман своих штанов, и вдвоем они поднялись к парадной двери. Та оказалась незаперта. Им не потребовалось много времени, чтобы обнаружить Адама и Ронана в гостиной.

Они не были мертвы.

Но и живыми тоже особо не были. Ронан Линч без сознания лежал на потертом кожаном диване, а Адам Пэрриш распростерся на полу у камина. Перед собачьей миской, выпрямив спину, сидела девочка, немигающим взглядом уставившись перед собой. У нее были копытца вместо ног. Ни один из обитателей комнаты не отреагировал на голос Моры.