Славные парни - Николас Пиледжи (2018)

Я знал Джимми больше двадцати лет, но никогда не видел его таким сумасшедшим, как после «Люфтганзы». С момента ограбления ему с каждым днём становилось всё хуже, и я понимал, что прямо с утра затевать с ним спор — очень плохая идея. Минимум восемь человек, имевших отношение к «Люфтганзе», были уже мертвы, потому что совершили смертельную ошибку — они доставали Джимми насчёт денег. Джимми свихнулся на тех деньгах. Мне кажется, иногда он и сам понимал это. Помню, мы однажды с ним ездили весь день по делам в разные места и по пути болтали, когда он вдруг брякнул, что эти деньги прокляты. Так и сказал — прокляты.

С его точки зрения, и Марти, и Куча, и Французик Макмахон, и Джо Будда и вообще любой, кто требовал долю за дело «Люфтганзы», хотел вынуть бабло прямо у него из карманов. Он считал эти деньги своими. И если кто-то пытался забрать их, он чувствовал себя так, словно его грабят. Вопрос, что лучше — отдать парню четверть миллиона баксов или всадить ему две пули пониже уха, — перед Джимми явно не стоял. В общем, момент для спора с ним был явно неподходящий. Он стал непредсказуем. Так что я молча упаковал пистолеты обратно в разорванную бумагу, развернулся и ушёл. Он был так зол и разочарован, что даже не попрощался.

Я поехал в больницу. В багажнике по-прежнему валялись пистолеты, а я уже опаздывал забрать брата. Мне пришлось гнать под сотню километров в час. На лонг-айлендской магистрали я глянул вверх и снова заметил вертолёт. Невероятно, но он опять за мной увязался. Так я и мчался, посматривая на небо, как вдруг, поднявшись на холм перед въездом в Мидтаунский тоннель, заметил впереди кучу столкнувшихся машин. Они занимали всю дорогу, от обочины до обочины, и я понял, что не успеваю остановиться. У меня вертолёт над головой и полный багажник оружия, а машину несёт прямо в эту свалку.

Я изо всех сил нажал на педаль тормоза. Я дёрнул ручник. Но автомобиль всё равно продолжал ехать. Я притёрся колёсами к бордюру, отчаянно пытаясь замедлить ход. Запахло палёной резиной. Автомобиль начал наконец тормозить и остановился в нескольких сантиметрах от крайней машины затора. Меня трясло. Когда машины растащили и я добрался до больницы, врач брата бросил на меня лишь один взгляд и сразу рекомендовал лечь в постель. Я объяснил, что накануне пил всю ночь, а утром чуть не попал в аварию. Врач сжалился и дал мне десять миллиграммов валиума. Я загрузил Майкла в машину и поехал домой. План был такой: завезти туда брата, который оставался с нами на семейный ужин, забрать Карен и съездить ещё кое-куда по делам.

По пути я выглянул из окна машины и снова увидел этот долбаный красный вертолёт. Понаблюдав за ним некоторое время, я спросил брата: «Как думаешь, он гонится за нами?» Майкл взглянул на меня так, словно я был под кислотой. Но вертолёт от этого никуда не делся. Когда мы подъехали к дому, он продолжал кружить поблизости, но даже это брата ничуть не встревожило. «Скорее всего, федералы, — подумал я. — Парни из казначейства ищут свои пропавшие пушки. Наверняка федералы. Только у них достаточный бюджет, чтобы тратить бабло на вертолёты.

За ужин тем вечером отвечал я. Мне нужно было потушить говядину, свиную лопатку и телячьи ножки для рагу в томатном соусе. Майкл его очень любил. Я собирался сделать макаронную запеканку зити с мясной подливой, запечь на гриле сладкие перцы, приготовить стручковую фасоль с чесноком и оливковым маслом, а также припас несколько чудесных молочно-белых правильно нарубленных телячьих отбивных, которые собирался поджарить и подать перед основными блюдами в качестве горячей закуски.