Рождество через несколько дней. Во вторник я бродила по торговому центру, совершая последние покупки для мамы, для дяди Криса, его подруги и Делейни. Я задумалась о том, каково это – делать подарки своему отцу. Что я должна ему выбрать? Я всегда знала, что дарить маме. Я знаю, какой кофе она покупает, какие книги любит, какой цвет ей больше всего идет (голубой и бледно-лиловый), ее любимую пенку для ванны и лосьоны (все от «Лаш Косметикс»), что она любит смотреть – сериалы вроде «Чужестранки» или «Аббатства Даунтон». Но Эндрю – сплошная тайна.

Прошлым вечером у моих ног похрапывал Ангус, а я под трафарет разрисовывала оберточную бумагу и думала, как сложилось бы будущее, если бы отец остался жить поблизости. Я рассмеялась, представив, как мама приглашает его на рождественский ужин, – словно это когда-нибудь могло случиться.

Ангус проснулся и громко зевнул. Пальцами ноги я погладила его по животу. Так здорово, что в доме есть собака, пусть он уже погрыз несколько моих ручек, просится выйти на улицу каждые десять минут, лает на все подряд и пытается стащить еду со стола. С ним так уютно, и он всегда выглядит счастливым, толкает голову под мою руку и плюхается мне на ноги. Ночью он по очереди спал то со мной, то с мамой, словно не был уверен в том, кому принадлежит или где должен находиться, но это была его первая ночь. Думаю, он разберется, что к чему.

Эндрю открывает на мой стук с улыбкой, даже слишком радостный:

– Заходи!

Я следую за ним, снимаю ботинки у двери, ставлю их рядом с его рабочей обувью. Их вид на мгновение сбивает меня с толку. Я вспоминаю, как его ботинки всегда стояли у двери, покрытые пылью, грязью, снегом или льдом, в зависимости от времени года. Я забыла о том, как мне нравилось надевать их и бродить по дому, а он смеялся при этом.

Я сижу за кухонным столом, откуда вижу часть гостиной. Его голос по телефону казался по-настоящему взволнованным из-за того, что ему повезло найти это место за такой короткий срок и что он смог переехать сюда к середине месяца. Все происходит так быстро, что когда я начинаю об этом думать, у меня кружится голова. Потом я вспоминаю, как они с мамой поженились – через полгода знакомства. Неужели он такой, мой папа? Он быстро принимает решения? Я даже не знаю, хорошо это или плохо.

Кухня огромная, с современной техникой и гранитными столешницами, но ему, похоже, тут уютно, как будто у него всегда была такая кухня.

– Хочешь что-нибудь выпить? – говорит он и тянется к холодильнику.

– Разве что воды, спасибо.

Он ставит стакан передо мной и возвращается к печке. Я делаю глоток воды, замечаю геометрический рисунок мороза на стекле. Представляю себе отца в универмаге, как он загружает тележку всем, что попадается на глаза. Он накрыл стол скатертью, но по ножкам стола можно угадать, что он из дерева темно-кофейного цвета, должно быть, дорогой. В гостиной у него шоколадного цвета кожаный диван и журнальный столик из кедра. Еще нет никаких предметов искусства. Нет фотографий в рамках или других вещей, благодаря которым здание становится домом, хотя он уже поставил большие растения в углу, похожие на фиговые деревья. На одном из них висит елочная гирлянда.

– Ты любишь растения? – спрашиваю я.

Он отворачивается от печи, помешивая густое чили в кастрюле. В воздухе витают пряные и сладкие ароматы.

– Хозяйка дала их мне. Думаю, ей показалось, что мой декор уж слишком депрессивный.