Как мы ориентируемся - Маура О’Коннор (2021)

Маркетинговые исследования показывают, что в 2017 г. количество пользователей навигационных приложений достигло 400 миллионов человек, увеличившись в четыре раза по сравнению с 2011 г. Но при этом исследований, оценивающих влияние использования GPS, совсем мало. Одно из первых было выполнено в 2005 г., когда исследователи из Ноттингемского университета протестировали двенадцать водителей, которые использовали либо GPS, либо обычную бумажную карту; испытуемых просили нарисовать подробную карту проделанного пути, оценивая, как они запомнили ориентиры, маршрут и местность. Те, кто пользовался GPS, вспомнили меньше подробностей, их информация была менее точной, а карты оказались проще, с минимальным количеством ориентиров. Критическое различие между двумя методами, утверждали исследователи, заключалось в принятии решений, – а пользователи GPS не принимали никаких.

Два года спустя ученые из Карлтонского университета исследовали 103 человека и обнаружили, что использование GPS негативно влияет на внимание водителей. Прибор GPS заменяет непосредственное восприятие и избавляет от необходимости собирать, объединять, понимать и анализировать информацию из окружающей среды. Водителям также не нужно ни ориентироваться, ни принимать решения, ни разбираться с проблемами, выбирая маршрут. В 2008 г. исследователи из Корнеллского университета сделали вывод, что использование GPS ослабляет процесс интерпретации пространства – другими словами, превращения пространства в место, – помещая их в виртуальное пространство на экране прибора. Водитель полагается не на непосредственное восприятие реальной дороги, а на ее виртуальный образ (в довольно-таки прямом смысле). Даже использование GPS при ходьбе, по всей видимости, меняет способ перемещения в пространстве: в 2008 г. Тору Ишикава с группой коллег сообщили, что пользователи GPS путешествуют медленнее, чаще ошибаются при выборе направления, и навигационные задачи кажутся им более трудными, чем людям, которые предпочитают бумажную карту или непосредственное восприятие.

Профессор Гарри Хефт, специалист по экологической психологии из Университета Денисона, учившийся с Джеймсом Гибсоном, – один из тех ученых, которые в настоящее время изучают влияние GPS на то, как человек решает навигационные задачи. «GPS размывает сам способ восприятия мира, – говорил он мне, – потому что вам даже не нужно смотреть на мир». GPS в каком-то смысле обострило перемены, которые уже начались после того, как главным средством нашего передвижения стали шоссе. «Система автомобильных дорог почти не связана с местностью и топологией. Думаю, GPS уводит вас от них еще дальше», – прибавил Хефт[256].

Вероятно, первой жертвой отсутствия нагрузки у гиппокампа становится память – первой, но не единственной. Мы используем нейронные сети не только для реконструкции того, где и когда произошло событие, но и для формирования образа будущего; это ключевая точка нашего воображения. Например, когда пациента Г. М. спрашивали, что он собирается делать завтра, он мог сказать только: «Что-нибудь полезное»[257]. В 1980-х гг. психолог и нейробиолог Эндель Тульвинг также обнаружил, что его пациенты с амнезией с трудом представляют будущее. Впоследствии, в 2007 г., ряд исследований с использованием нейровизуализации подтвердил, что и память, и воображение используют общую нейронную сеть, в которую входит гиппокамп. Элеонор Магуайр из Университетского колледжа в Лондоне предположила, что гиппокамп не только отвечает за эпизодическую память, представление будущего и пространственную навигацию, но и необходим для конструирования сцен, критически важных для этих функций. Теория конструирования сцен, отмечает Магуайр, предлагает комплексное объяснение того, почему отсутствие гиппокампа нарушает большое количество функций, на первый взгляд никак не связанных друг с другом.