Мой Орк. Другая история - Лора Вайс (2020)

А повела девушку Фарата во внутренний двор чертогов. Эйва шла и глазам своим не верила, жадно вдыхала воздух, старалась запомнить каждый куст, каждое дерево. Ведь за все время, что она здесь, так и не выходила на улицу. Прислугу не выпускают из чертогов, отчего у многих уже начались проблемы со здоровьем, люди не получают солнца, не дышат свежим воздухом, света белого не видят, а только работают и работают.

Отправились двое в некогда лекарскую, теперь там обосновалась повитуха. Садат развесила по стенам целебные травы, рядами сушеные грибы, ягоды. Но что-то здесь осталось так же, как и было при людях. По центру просторной залы поблескивал большой чан со сливом и подведенной к нему колонкой, чтобы качать воду. Чуть поодаль стоял длинный деревянный стол для операций, а еще дальше у окон белели койки.

— Садат? — позвала орчанку Фарата.

Та появилась сразу. Эйва как увидела старуху, аж побледнела.

— Это ее смотреть надо? — ткнула в девушку пальцем.

— Да. Я обожду снаружи.

И поспешила покинуть лекарскую. А Садат для начала обошла Эйву, незаметно обнюхала.

— Раздеваться, — направилась к чану, чтобы помыть руки. — Сейчас буду смотреть тебя. Фарата говорить, незрелая ты. Сколько лет?

— Семнадцать, — потянулась к платку.

— Мелковата, — покачала головой. — Давай, давай, скидывать тряпки.

Бедняжка трясущимися руками сняла платок, потом платье и осталась в одних льняных штанах.

— И как я тебя смотреть? — встала руки в боки.

Пришлось и штаны снять.

— Лезть на стол, — кивнула в сторону того самого деревянного стола.

Эйва забралась куда велено и сразу опустила голову. Сейчас стало так стыдно, так гадко. Орчанка в свою очередь подошла и принялась осматривать. Для начала прощупала всю, особенно в области живота.

— Бедра хорошие. Теперь ложиться и ноги разводить в стороны. Самец был?

— Что? — посмотрела на нее с непониманием.

— С мужчиной постель уже делить?

— Нет.

На что Садат принялась бормотать что-то на родном языке да головой качать.

— Не трястись, — положила большую морщинистую руку на низ живота.

Но не дрожать не получалось. К счастью, осмотр закончился быстро, правда, после оного внизу все неприятно заныло. А из-за страха голова закружилась, что с первого раза даже встать не смогла.

— Все, одеваться.

И пока Эйва одевалась, Садат вышла к Фарате, орчанка стояла с непроницаемым лицом, руки как всегда заложила за спину.

— И чего ты от нее хочешь? — зажмурилась от яркого солнечного света, отчего и без того морщинистое лицо стало еще морщинистее, старее.

— Это ты мне скажи, чего от нее можно ждать.

— Ничего хорошего. Девка не сдюжит. Мелкая она.

— То есть, нашего мужчину принять не сможет?

— Если только мужчина этот будет с ней ласковее замура. Подготовит, успокоит, расположит к себе и возьмет очень аккуратно. А, насколько мне известно, от Кархема такого ждать не приходится. Он своих подстилок треплет как тролль добычу. Тебе ли не знать.

— Знаю, да, — кивнула на выдохе. — Значит, негодна.

— Она же в служанках сейчас?

— Угу.

— Вот пусть в них и остается. Собой-то хороша, даже мне приглянулась. Но…

— Я поняла. Спасибо, Садат, — и уж было хотела отправиться за Эйвой, как остановилась. — А если ее самим подготовить? Невинности лишить, а потом самца подослать подходящего? Её вида.

— А толку? Ну, раз с ним поспит, ну два. Наши мужчины все равно крупнее и грубее. Или ты забыла, сколько самок полегло за пределами чертогов? Оруки с ними не церемонятся. И я против такого, да только кто нас слушает. Уже какое поколение держат этих наложниц, словно своих красавиц мало. Дурачье!

— Ну, все, все, завелась, — закатила глаза под лоб.

— Не так, хочешь сказать?

— Так. Но то когум (закон).

— Блажь это, а не когум.