Одноклассники бывшими не бывают - Ашира Хаан (2020)

Сейчас, когда Илья обнимал пальцами мои щиколотки и мурлыкал, целуя каждый пальчик, я понимала, что проиграла ту битву вчистую.

Это был нежный и долгий день — нам не нужно было ни торопиться обратно к одноклассникам, ни куда-то ехать, ни думать о грустном. У нас было все, что нужно для счастья: мы сами, еда, шампанское и крошечный бело-рыжий котенок.

Без котенка это счастье было бы не таким полным, даже в Париже.

На закате, когда солнце золотыми лучами пробило насквозь легкие светлые шторы, Илья хитро улыбнулся, достал планшет и вывел на нем фото с Эйфелевой башней. Пристроил его на подоконнике, открыл еще одну бутылку шампанского и вручил мне бокал.

— Видишь, мы вообще ничего не потеряли, — сказал он, с тихим звоном касаясь своим бокалом моего, а потом потянулся за поцелуем.

Кажется, я все-таки не прогадала, согласившись дать ему шанс.

«Я на рождающуюся луну — загадаю,

Чтобы любовь твоя ко мне рождалась…»

Никогда не верила в магию. Но почему-то тоненький серпик новорожденной луны заставлял меня вспоминать сочиненное больше пятнадцати лет назад заклинание. Тогда я так легко разбрасывалась словом «любовь», а сейчас его мучительно страшно было произнести даже в мыслях.

Ведь если это любовь — то все меняется. Все становится серьезным.

Если это любовь — то нельзя просто сказать: «Уходи» и выключить телефон, как в юности.

Мы стали взрослыми людьми, на которых любовь накладывает обязательства, даже если предмет любви ничего не требует.

Нельзя сказать: «Сейчас мы вместе, а там посмотрим» и просто выбегать гулять по улицам за руку и целоваться, прячась за деревьями.

Надо как-то вмещать человека в свою жизнь. Выделять ему полку в шкафу и место для бритвы в ванной.

Если это любовь.

Когда-то я его любила. Так сильно, как умела.

Но и мужа я любила тоже. Иначе, более приземленно и реально.

А сейчас?

Люблю ли я его сейчас?

Тоненький серпик плыл по темно-синему небу и был точно таким же, как полтора десятилетия назад. И так же ничего мне не обещал.

Илья набрал в шприц подогретое молоко и склонился к коробке, где у Пискли уже поселилась не только мать-уточка, но и наполненная теплой водой хирургическая перчатка, которая была назначена мамой номер два.

— Пей, котинька… — он гладил малышку по чистенькой и уже начавшей сиять шерстке. — Расти большой и самостоятельной кошкой. А как вырастешь, все-таки отпустишь нас в Париж, да, халёсенькая?

Я прижалась к его спине, целуя горячую кожу гладкого плеча.

— Месяца через три если только, к осени, — заметила я.

— К осени… — Илья нахмурился и так глубоко о чем-то задумался, что Пискле пришлось подцепить его руку когтем, чтобы напомнить о себе.

Неужели он беспокоится о том же, о чем и я?

Протянем ли мы так долго?

********

Пятничным утром все нормальные люди просыпаются с предвкушением праздника.

С мыслью, что сегодня можно будет наконец оторваться, не спешить домой, чтобы приготовить ужин и лечь спать пораньше.

С ощущением, что впереди целая вечность свободы и отдыха. Надо только пережить один несчастный рабочий день, с середины которого никто уже толком и не работает — шатаются по офису с неприкаянным видом и нетерпеливо смотрят на часы.

Уже выпит весь чай и подъедены печеньки, пересказаны сплетни и разложены пасьянсы, прочитаны новости, всем, кто неправ в интернете — разъяснено. Остается только смотреть, как медленно тянется последний час рабочего дня.

Зато потом — свобода!