Богом данный - Ирина Шайлина (2020)

Я киваю, поняла. Только…

— Не нужно при ребенке, — прошу я.

— Это не ребёнок, — хмыкает убийца. — Это дьяволенок.



Глава 24. Богдан

Сегодня я сделал то, что требовало от меня максимальной храбрости и сил. Я сходил к врачу. Я угробил на обследование несколько часов своей жизни и к концу его чувствовал себя дряхлым стариком.

— Порадуете? — с кривой ухмылкой спросил я, надевая рубашку после последнего истязания.

— Оно… оно не растёт. Оно словно сползает вниз и сдавливает по пути ваш мозг.

Ещё два года назад мы решили, что будем называть это «Оно». Звучит жутко, но лучше всей этой медицинской терминологии. Оно начало расти в моей голове больше трех лет назад. Сначала, безобидная горошина. Потом помидорка черри. Теперь вроде перестала расти, зато начала… двигаться.

— Что меня ожидает?

— Наверняка потеря зрения в ближайшее время. Возможно, слуха. Судороги. Затем паралич.

— Весело, — сказал я и закурил, плевать, что я в клинике, вообще на все плевать.

Врач посмотрел на меня внимательно, даже удостоил печальной улыбки. Хороший мужик, он мне даже нравился. Жалко только вечно рассказывает мне гадости, одни лишь гадости.

— Мы можем сделать операцию.

— И получить богатый, симпатичный, в самом расцвете сил овощ?

— Это вас ждёт и без операции, — развёл руками он.

Словом я не узнал ничего нового. Разве только то, что гадость, сидевшая во мне внезапно почувствовала силу притяжения, и этим решила урезать все отведённое мне время минимум вдвое. Я не хочу уходить так быстро. Я не хочу, у меня теперь есть… Лиза. Но странным, звериным страхом боюсь повторения уже произошедшего. Сначала в моей голове была огромная гематома, к счастью на это мне было плевать, я только вышел из комы и благодаря мощным лекарствам мало что соображал. Ирма согласилась на операцию и гематому, а она была обширна, удалили, высверлив мне часть черепа, а затем вставив его обратно.

Несколько месяцев я пытался выбраться из плена психотропных препаратов, которыми меня пичкали, чтобы облегчить моё состояние. Я буквально заново учился ходить. Я выкарабкался, мать вашу. А потом очередное исследование показало, что в моей голове, аккурат на месте гематомы, только вглубь мозга, появилось оно.

- Я подумаю, — сказал я.

Операция добьет меня с вероятностью в семьдесят процентов. А потом… потом все заново. Мир в тумане, и ноги, которые отказываются слушаться, только теперь уже — навсегда. И неожиданно для себя я признался.

— Мне страшно.

— Мне тоже, — улыбнулся доктор. — Ваша голова стоит слишком много денег.

Уже по дороге домой я, как казалось тогда, принял решение. У меня есть ещё несколько месяцев, пока оно ползёт вниз, норовя запустить свои щупальца в спинной мозг и лишить меня возможности двигаться. Врач сказал, что тогда операцию будет делать поздно, организму будет нанесен непоправимый ущерб. Но это же несколько, мать вашу, месяцев… Нужно пожить, как следует. Например завещать все свои бабки в благотворительность. Ещё нужно наконец пожрать в этой столовой, стол в которую везли фурой из Франции, длинный, сволочь. Нужно лететь в Испанию, плевать, что голова во время взлёта и посадки норовит разорваться. У меня там яхта. Наймем команду, укатим в кругосветку… с Лизой.

А на Лизе то же самое платье. Жалею, что принёс его в дом. Оно лишнее, обещаю себе — сожгу его. Сегодня же вечером сожгу, и больше не буду думать о прошлом. Она уходит встречать своего старика, я прогоняю от себя Сергея. Он прав, я понимаю — что-то грядёт. Это что-то клубится в воздухе недобрыми предчувствиями. Я даже вспоминаю одну из нот, что Лиза брала на скрипке — тонкий, пронзительный звук, натянутый, как струна, готовая лопнуть в любой момент. Вот таков сейчас дом. А я смотрю в окно. Лиза идёт. Лица её не видно, но она держится за руку ребёнка, как утопающий за соломинку. А у меня в голове звенит…