Разоблачение - Дженнифер МакМахон (2018)

На кофейном столике перед диваном Генри обнаружил старый «Поляроид» Уинни с кучкой фотографий, разбросанных как карты Таро перед гадалкой, предсказывающей не будущее, а прошлое. Генри посмотрел на Тесс, которая была слишком занята с кошками, чтобы следить за ним. Не глядя на снимки, он убрал их в свой рюкзак. Под фотографиями обнаружился дневник Сьюзи – тяжелый блокнот для записей в твердой черной обложке, на которой красным лаком для ногтей было выведено: РАЗОБЛАЧЕНИЕ = СВОБОДА. Он провел дрожащим пальцем по глянцевитым буквам; затем, не открывая дневник, отправил его туда же, куда и фотографии. Взвалив на плечи и без того невероятно тяжелый рюкзак, он с тоской посмотрел на дверь. Генри боролся с желанием выбежать из хижины и подышать свежим воздухом. Ручеек холодного пота пробежал у него между лопатками. Тесс называла их «костяными крыльями».

Крылья.

Сьюзи всегда носила длинные блузки свободного покроя приглушенных землистых оттенков. Вместе с черными легинсами и потрепанными армейскими ботинками на высокой шнуровке. Это была ее стандартная униформа.

– Мы не должны надолго оставаться здесь, – пробормотал он, скорее самому себе, чем своей жене. Мы вообще не должны были приходить сюда. Это не было частью сделки. Той последней ночью они обещали друг другу никогда не говорить о том, что случилось. Никогда не возвращаться. А если кто-то вдруг свяжется с ними насчет Сьюзи, они должны были ответить, что в конце лета, когда они в последний раз видели ее, она собиралась уехать на запад, в Калифорнию. Разве не сама Сьюзи рассказывала им, что секрет действительно хорошей лжи заключается в блестящей жемчужине правды, скрытой внутри?

Генри посмотрел на Тесс, которая расставляла миски с тунцом и разбавленной сгущенкой. Она опустилась на колени, чтобы достать до пола, и ей приходилось обеими руками упираться в столешницу, чтобы подняться обратно. Кошки сражались между собой за место возле мисок.

– Осторожно, – предупредил Генри. – Они больше не знают тебя.

Он всегда ненавидел кошек, не помнил их клички и не следил за их маленькими историями. Теперь у него были причины полагать, что они могут оказаться опасными, а Генри считал первой обязанностью мужа и будущего отца обеспечить безопасность жены. Он не мог контролировать происходящее, но изо всех сил старался быть готовым ко всему. Надейся на лучшее, но готовься к худшему: неплохой лозунг для уроженца Вермонта.

Они были женаты четыре месяца и окончили колледж не более года назад, так что Генри иногда тупо удивлялся, когда видел обручальное кольцо у себя на пальце. Девушка, с которой он не рассчитывал связать свою жизнь, теперь стояла на разоренной кухне и кормила изголодавшихся кошек, а на ее распухшем пальце красовалось такое же золотое кольцо – физическое, ощутимое доказательство их связи. Как будто ребенок не был достаточно веским доказательством.

Его отец оплатил скромную свадьбу, а затем убедил их переехать к нему. Мать Генри умерла год назад в просторном, беспорядочно построенном фермерском доме, оставив мужа в одиночестве. Там было много свободного места для всех, много места для их личной жизни. И там был бассейн, который Рут, мать Генри, распорядилась обустроить за несколько лет до своей смерти. Тесс он очень нравился.

– Новорожденные дети, которые выходят из утробы, уже умеют плавать, – сказала она как-то Генри. – Это инстинкт. Мы сразу же поместим малышку в воду, и она начнет плавать еще до того, как научится ползать.

Генри скривился и подумал: «Еще посмотрим».

Ему была ненавистна эта мысль. Бассейн во дворе сам по себе был роскошью, но в Вермонте, где им можно было пользоваться лишь три месяца в году, он казался полнейшей глупостью. Не говоря уже о том, что это просто опасно.