Потерянные души - Дин Кунц (2010)

Не сговариваясь, они стремились к одному и тому же: ощутить запах чистого детского тельца, увидеть беззубую улыбку, яркие синие глазки.

– Герци, где Скаут? – спросила Карсон. – Найди Скаут. Отведи нас к Скаут.

Немецкая овчарка с энтузиазмом взялась за порученное дело. Герцог выбежал в коридор и скрылся в дверном проеме, за которым находилась кухня.

Карсон и Майкл последовали за ним и увидели Мэри Маргарет Долан, которая стояла у раковины и чистила яблоки. Герцог уселся рядом с ней, терпеливо ожидая, когда ему перепадет ломтик лакомства.

Мэри Маргарет, полной, но не толстой, с безупречной кожей и зеленоватыми глазами, недавно исполнилось шестьдесят. Умная, заботливая, опытная и всегда веселая, в ругательствах она не шла дальше «проклятья» и «дерьма собачьего». Причем в последнем случае краснела.

Раньше она работала медсестрой, и все прошлые работодатели отзывались о ней только в восторженных тонах. В ее послужном списке не было ни одного замечания, даже за опоздание на работу или за мелкое нарушение внутреннего распорядка больницы.

Муж Мэри Маргарет, Брендон, полицейский, неоднократно отмеченный за заслуги, погиб при исполнении обязанностей. Из двух ее сыновей один стал священником, а второй – профессиональным военным, на груди которого сверкало множество орденов и медалей. Он служил в морской пехоте. Что же касается трех дочерей Мэри Маргарет, то одна ушла в бенедиктинский монастырь, вторая в кармелитский, а третья, врач-терапевт, работала в общественной организации «Врачи без границ», в настоящий момент пользовала бедняков на Гаити.

Досконально проверив прошлое Мэри Маргарет, Карсон и Майкл едва не приняли решение отказаться от ее услуг. Их напугал тот факт, что Эмили Роуз, дочь-терапевта, приехавшую в отпуск из страны третьего мира, дорожная полиция Калифорнии оштрафовала за то, что она в одиночестве ехала по полосе, предназначенной для участников автомобильных пулов[9].

Несмотря на такое вопиющее нарушение закона, они все-таки остановили свой выбор на Маргарет, в немалой степени и потому, что из всех претенденток только она не отличалась воинственностью и обходилась без татуировок.

Женщина, руки которой покрыты татуировками, затаившая злобу на весь мир, разумеется, могла оказаться образцовой няней. Карсон и Майкл не относили себя к ханжам. Они верили в равные возможности и для тех, кому нравилась собственная разрисованная кожа, и для тех, кто постоянно на что-то злился. Просто им не хотелось прийти однажды домой и увидеть, что левую ручку Скаут обвивает зубастый дракон, а свою речь она перемежает нецензурными словами.

– Делаете пирог, миссис Ди? – спросила Карсон, когда вошла на кухню и увидела Мэри Маргарет с ножом в руке.

– Нет, дорогая. Кому нужен пирог, если можно сделать клецки с яблоками? Поймали плохиша?

– Я прострелила ему ступню, – ответила Карсон.

– И правильно, дорогая. Особенно если он того заслуживал.

– Он приставил пистолет к голове Карсон, – пояснил Майкл.

– Тогда и тебе стоило прострелить ему ступню, мой милый.

– Она также на него наблевала, – добавил Майкл.

– Тебя тоже вырвало, – напомнила Карсон.

– Но в бухту. Не на преступника. Я бы никогда не блеванул на преступника.

В углу кухни стоял передвижной манеж с заблокированными колесиками. В центре манежа в розовом пуловере, памперсе и розовых пинетках сидела Скаут, жевала нос плюшевого медведя, безопасного для младенцев и одобренного педиатром.

Двумя неделями раньше Скаут начала садиться. Этот подвиг до сих пор зачаровывал Карсон, и теперь она гордилась дочерью ничуть не меньше, чем в тот день, когда это случилось.

Когда Карсон и Майкл наклонились к манежу, чтобы улыбнуться девочке, она перевернула медведя головой вниз и сказала его попке: «А-гу, а-гу».

– Мэри Маргарет, а что у нее во рту? – с тревогой спросил Майкл. – У нее что-то во рту, да?

– Расслабься, милый. Это зуб.