Блэкаут - Марк Эльсберг (2019)

Шеннон открыла глаза. Сквозь дыры в крыше проглядывало синее небо. В куче пепла дотлевали угли. По другую сторону спал Манцано. Он тяжело дышал, на его бледном лице блестел пот.

Шеннон полежала, раздумывая над их положением. Она почувствовала, как нарастает паника в ее душе. Это ощущение было знакомо еще со школы, когда казалось, что экзамены будут ей не под силу. Нередко оно возникало и в путешествиях, если Лорен вдруг теряла цель или оставалась без денег. Но она знала, что делать: вместо того чтобы цепенеть, как заяц перед змеиной пастью, нужно сделать первый шаг.

Шеннон осторожно поднялась, положила полено на угли и осторожно подула, пока не появились языки пламени. Затем вышла наружу и справила нужду за сараем. Поля вокруг и посадку прихватило морозом, и белый иней переливался на солнце. Мгновение на душе ощущалась легкость. Она прислонилась к стенке, нагретой солнечными лучами. До недавних пор ее цели были ясны: выжать из этой невероятной истории лучший сюжет. Шеннон прислушалась к себе. Какого репортажа она хотела теперь? В сущности, одного: о том, что все закончилось, что все снова хорошо.

Она с радостью поделилась бы хорошей новостью. Но отталкиваться следовало от фактов. До сих пор Лорен лишь вещала о том, что делают другие. Наверное, настало время сделать что-то самой. Пьеро перешел к действию, когда обнаружил код в итальянском счетчике.

Сухость во рту и спазмы в желудке дали понять, что первые свои шаги необходимо посвятить удовлетворению элементарных потребностей. Она со вчерашнего утра ничего не ела и пила всего раз из какого-то ручья. Манцано приходилось еще тяжелее – ему не досталось даже сандвича от Хартланда.

Лорен вернулась в сарай. Пьеро проснулся. Глаза у него блестели.

– Доброе утро, – сказала она тихо. – Как ты?

Он закрыл глаза и закашлял.

Шеннон потрогала его лоб – тот горел. Возможно, еще и от костра – Манцано лежал к нему слишком близко.

Он пробормотал что-то несвязное.

– Тебе надо к врачу, – заключила Лорен.

Первый шаг.

Гаага

Мари Боллар протолкалась к одному из торговцев, которые расположились на площади. Он продавал кольраби, свеклу и потемневшие яблоки. Мари достала часы, подаренные родителями на выпуск. Кроме них, она захватила два золотых кольца и цепочку – ее последние резервы.

Протянув торговцу одно из колец, выкрикнула:

– Чистое золото! Оно стоит четыреста евро. Что я за него получу?

Внимание торговца было занято другими, которые предлагали деньги. Ей пришлось крикнуть еще несколько раз, пока он, взглянув на нее, не спросил:

– Откуда мне знать, что оно настоящее?

Прежде чем Мари успела ответить, он взял у кого-то деньги и отдал взамен два полных мешка.

Мари с трудом выбралась из толчеи. Она не собиралась сдаваться так сразу. На площади собралось не меньше тридцати торговцев. Перед ними толклись голодные люди, как на античном базаре осенним днем, только взбудораженные и агрессивные. Посреди толпы стоял мужчина с длинной бородой, в одном белом платке поверх обнаженного торса, точно помесь некоего гуру и Иисуса. Он возносил руки к небу и повторял:

– Конец близится! Покайтесь!

Так, значит, эти люди и вправду были. И это в такой-то холод… То и дело возникали споры, слышалась перебранка. Особенно плотная толпа собралась на углу, где и вещал свирепый проповедник.

Мари протолкалась к прилавкам. Один из торговцев, казалось, ничего не продавал, и его столик был заметно меньше других. Но его охраняли шесть человек внушительного роста и хмурой наружности. Мари подобралась поближе. Мужчина рассматривал брошь сквозь лупу в правом глазу.

– Двести, – сказал он женщине перед прилавком.

– Но она стоит не меньше восьмисот! – воскликнула женщина.

– Тогда продайте тому, кто даст вам восемьсот, – ответил мужчина и вернул ей брошь.