Чародеи на практике - Елизавета Шумская (2008)

– Шикарно, – почти выдохнул эльф. Он, как любой Светлый, весьма своеобразно относился к морали. – Даже в чем-то благородно. Шаман не тупо проклял весь род. О нет, он решил наказать только тех его представителей, кто… – Тут Калли все-таки вспомнил о такте, оглянулся на Златко и явно переформулировал: – Преступил установленные самими же Бэрринами законы. Ведь твои сородичи всегда истово верили в те принципы, которые провозгласил Король. И если они нарушали их, то, значит, предавали и себя, и его, потому наказание было неотвратимо. Понимаю, Златко, что это история твоего рода, но, согласись, задумка на уровне гениальности.

– Калли! – зашипела Ива.

– А ушастый прав, – хмыкнул Грым. – Хватит кукситься, Синекрылый, лучше поведай, что ты теперь будешь делать. Ты уже придумал, как можно снять твое проклятие?

– Кстати, теперь ты по крайней мере знаешь, как обезопаситься от него, – высказалась Дэй. – Просто не преступай законов чести Короля, и все будет в порядке.

– Я не собираюсь жить по чести только из страха! – тут же вспылил Бэррин.

– Тем более, – пожала плечами гаргулья. Поскольку висела она на балке, то жест выглядел забавно, но друзья давно уже привыкли и даже внимания не обратили. Только Щапа поднял мордочку, огляделся, душераздирающе зевнул и снова уткнулся Иве в колени.

– И правда, Златко, – отозвался эльф, – не кипятись. Если моим сапожкам… – Калли кивнул на свои полусапожки дивного изумрудного цвета, одни из любимых, к слову, – пригрозить, требуя, чтобы они были зеленого цвета, то им от этого не будет ни горячо, ни холодно. Вот и тебе не должно мешать сознание того, что к твоим принципам, которые ты и так не собирался преступать, добавится еще один аргумент этого не делать. А пока лучше ответь на вопрос Грыма: ты уже придумал, как будем снимать проклятие? Или, может, Адриан что-то пишет по этому поводу? – Светлый кивнул на добытый с таким трудом том.

– Ничего я не буду делать, – буркнул в ответ Бэррин.

– То есть как это? – опешила Ива.

– Да-да, Синекрылый, будь добр, объяснись, – возмутился тролль, для которого бездействие было худшим из грехов. Если, конечно, не имелось в виду время после обеда… ужина или другого приема пищи.

Калли только удивленно и даже как-то хмуро взглянул на приятеля. И лишь на каменной морде Дэй ничего не отражалось.

– Да что тут объяснять?! – раздраженно повел плечами Златко. За ним такое настроение очень редко водилось, но, видимо, потрясение было настолько сильным, что Бэррин еще не пришел в обычное благостное расположение духа. – Я поступлю но примеру Адриана. Помните, он писал, что не будет ничего делать. Мне кажется, это единственное правильное решение. Мы виноваты перед Эзгио и несем свою кару. И… фактически ведь это проклятие не требует от нас чего-то невозможного. Просто оставаться порядочными людьми. И если мы не можем не преступать через собственные принципы, то… – Фраза осталась незаконченной, но все поняли. И, признаться, у четверых приятелей просто пропал дар речи.

– Но, Златко, – вырвалось у травницы, – нельзя же так! – «Кажется, я сегодня уже говорила?»

– Вот именно, Синекрылый, ты чего? – Грым тут же полез за яблоком – заесть потрясение.

– Это совсем на тебя не похоже. – Калли покачал ножкой, чуть поморщившись от разносившегося на всю комнату хруста, когда тролль вгрызался в яблоко.

– Наверное, у Златко это… – Гаргулья сделала широкий жест, призванный означать что угодно, – шок. Во-от!

– Шок не шок, а проблему-то это не решает, – фыркнул тролль: яблоко уже исчезло в его бездонной глотке. – Синекрылый, ты это, не дури. Надо дела делать, а не дурью страдать.

– Златко, Грым прав. – На милом личике Калли отразился почти ужас от того, что он уже второй раз за вечер соглашается с троллем.

– Во! Даже ушастый согласен! – Тот и сам, видно, был удивлен этим обстоятельством.

Девушки невольно умилились, глядя на парней.