Девушки из бумаги и огня - Наташа Нган (2019)

Быстрым движением она подхватывает мой стилет с пола и прячет в складках своего оби. Ее лицо сведено напряжением, губы сжаты в тонкую линию.

– Сейчас я избавлюсь от этой вещи, – говорит она тихо и твердо, – а ты отправишься вместе с остальными на сцену и исполнишь свой номер, и мы обе забудем об этой ситуации. Ты меня поняла, Леи-чжи?

Тем вечером, когда меня привезли во дворец, и она впервые назвала меня титулом Бумажной Девушки, это наполнило меня гордостью. Но сейчас само слово «чжи» причиняет боль. Потому что я прекрасно понимаю, что она имеет в виду.

«Знай свое место. Помни, кто ты такая».

– Вы хотя бы пытались отправить мои письма или сразу выбрасывали их в корзину?

Этот вопрос сам собой срывается с моих губ, и госпожа Эйра отшатывается от него, как от удара.

Это достаточно ясный ответ.

– Я так и думала, – говорю я и отворачиваюсь от нее, занимая место в ряду танцовщиц. И прижимаю руки к бокам, чтобы скрыть ужасную дрожь.

Мелодия слегка меняется. Это знак, что нам пора. Одна за другой мы выходим на сцену, подняв руки над головой, так что свисающие рукава скрывают наши лица. Одна из танцовщиц скрывает больше, чем просто лицо: она скрывает разрывающееся сердце, боль в груди, чувство, что теперь для нее все потеряно.

Глава тридцать вторая

Танец, который мы исполняем в новогоднюю ночь, называется теланганг – то есть танец обнажения. Танцуя, мы по одному срываем с себя золотистые покровы. Каждый слой одежды нужно изящно отбрасывать в сторону движением, которому нас долго учила мадам Чу, – так, чтобы шелковое полотно красиво летело по воздуху, создавая арку пронизанного светом золота. Последний слой шелка скрывает лишь тонкую нижнюю рубашку, сквозь которую отчетливо проступает нагое тело. Майна, как лучшая танцовщица нашей группы, должна была занимать центральное место в танце и завершающим движением бросить свой последний покров в сторону Короля, но так как Майны сегодня с нами нет, ее роль достается Ченне. Она грациозно порхает по сцене, ее смуглая кожа отсвечивает золотом в отблесках множества огней. Но когда она срывает свой последний покров и отточенным движением посылает его на колени Королю, я вижу, что он неотрывно смотрит на меня.

Не сводит с меня темных яростных глаз.

Мне адресует кривую угрожающую усмешку, обнажающую зубы.

Ненависть пульсирует внутри меня, похожая на биение черного горячего сердца. Пусть у меня больше нет оружия, зато у меня остались мои руки.

Во время ночных тренировок Майна научила меня нескольким эффективным приемам, которые можно выполнить голыми руками. Удар, нанесенный в правильное место с верно рассчитанной силой, может временно вывести из строя даже лучшего воина. Если даже мне не удастся вырубить Короля, я выиграю пару секунд, чтобы добраться до кинжала под его одеждой.

Мы покидаем сцену под бурные аплодисменты. Снова оказавшись за кулисами, я пробираюсь сквозь толпу горничных, не обращая внимания на удивленные взгляды девушек, и бросаюсь в зал в чем была, в крохотной облегающей золотой сорочке. По крайней мере, в таком виде мне, если что, будет легче убегать, чем в узком неудобном платье ципао.

Кто-то окликает меня по имени, и я оборачиваюсь.

За мной следом спешит Аоки.

– Что с тобой? – задыхаясь, спрашивает она. Ее лицо еще горит после танца. Она лучится радостью, выглядит… настоящей королевой.

Я обхватываю ее за талию, притягиваю к себе.

– Я тебя люблю, – говорю я подруге на ухо.

Она отшатывается.

– Леи, что на тебя нашло?

Я вымученно улыбаюсь.

– Ничего. Просто хочу скорее пожелать Королю счастливого Нового Года.

– Но…

Я убегаю от нее раньше, чем она заметит слезы, готовые брызнуть из глаз.